— Желаю вам этого блаженства, неправедные судьи, — запальчиво произнесла Надежанна. — Вы можете сжечь мое тело, но вам не сжечь идеи человеколюбия, ненависти к войнам, идеи, которая рано или поздно восторжествует и на вашей планете.
— Закрыть извергающий хулу рот этой еретички! — воскликнул, теряя над собою власть, герцог. — Она силится убедить нас, что воинская доблесть должна исчезнуть с благодатной нашей Землии, что гнусность и низость заменят всюду рыцарство. Не бывать тому! Есть нечто важнее мирного безделья.
С непреклонностью покидала Надежанна опустевший зал. Ее конвоировали воины с алебардами, в шлемах с закрытыми забралами, и она не могла различить ни одного человеческого лица.
Герцог добился расправы над Надежанной, но он ничего не мог поделать с интриганкой, захватившей королевский трон рядом с его «царственным братом». Ему оставалось лишь насладиться зрелищем казни на соборной площади, где разведут костер. И он распорядился воздвигнуть там помост для особо благородных зрителей.
Но ему предстояла еще одна малоприятная встреча со странствующим рыцарем О Кихотием, потребовавшим по рыцарскому праву аудиенции.
Одни его серебристые доспехи, напоминавшие Надежанну, уже бесили герцога, но тем не менее он принял его.
Для пышности он занял один из тронов в пустом зале, надменно глядя на вошедшего долговязого рыцаря.
— Приветствую одинокого борца за справедливость, готового вступиться за слабых и обездоленных, — начал высокомерным тоном герцог. — О какой справедливости печется доблестный рыцарь, прибегая к нашей помощи?
— Ваше всесилие! Борясь за счастье людей, я имею возможность предугадывать будущее, исходя из произошедших близ другой звезды событий.
— Другой звезды? По ее расположению среди созвездий? Это интересно. Сам папий И Скалий не брезгует советоваться со звездами, — подбоченясь, отозвался герцог, перекинув через плечо снежно-белую меховую пелерину, знак высшей власти.
— Я обязан предупредить вас, герцог, что казнь недавней вашей противницы, как говорит мне история иной звезды, приведет к еще большему религиозному расколу на вашей Землии.
— О чем ты толкуешь, звездочет, рыцарь или колдун? — вскипел герцог.
— О том, что благоразумие требует от вас отмены казни.
— Какая дерзость! — вскочил с трона герцог. — Достойна ли она странствующего рыцаря, который лишь в поединке может отстоять свои требования.
— Я готов отстоять это требование в единоборстве с кем угодно, — заявил О Кихотий. — Даже с вами, ваше всесилие.
— Что? — Герцог сбежал по ступенькам трона в зал, встав перед посетителем. — Да есть ли в тебе, странствующий бродяга, хоть капля царственной крови, чтобы тягаться со мной? Ты готов биться с кем угодно? Изволь. Рыцарское право дозволяет мне назначить тебе вместо себя противника.
— Я готов сразиться с ним.
— Значит, с любым? Так я жестоко накажу тебя за дерзость, бездомный скиталец, тебе придется встретиться с великаном, машущим могучими руками.
— Нет рук, которые остановили бы меня.
— Посмотрим. Ловлю тебя на слове и сам даю рыцарское обещание. Победишь моего великана — забирай себе ведьму. Проиграешь битву, не взыщи — пойдешь помощником палача разжигать костер.
— С кем надлежит мне встретиться в поединке?
— Я же сказал, с великаном, машущим руками-крыльями. По крайней мере в нем нет ни капли королевской крови, как и в тебе самом. Ты найдешь его, выехав за ворота Ремля. Можешь выбрать себе по вкусу любого из стоящих там на пригорке на ветру.
— Не ветряные ли мельницы вы имеете в виду, господин герцог?
— А ты догадлив, «рыцарь горького образа», иначе не назовешь тебя.
Никита задумался. Оскорбиться и уйти было самым простым и бесполезным. Можно ли упустить шанс, о котором и не подозревает этот напыщенный индюк? Ветер капризен, крылья мельницы связаны механизмом, который можно заклинить. А если выждать момент, более того, подготовить его, чтобы у всех на глазах остановить крутящиеся крылья ветряка? Тогда герцогу во имя его рыцарства придется освободить Надежанну. А если нет, то чем Никита рискует? Попасть в помощники палача?
И он согласился.
Герцог пришел в самое веселое настроение, объявив королевскому двору, что завтра приглашает всех на потеху.
На следующий день осенний ветер срывал с деревьев поблекшие листья, закручивая их вихрями, гнал к берегу. А за рекой, на холме, он то вертел, то останавливал крылья мельниц. Вернее, лишь одной из них, остальные, видимо, уже закончили помол, и были повернуты крыльями боком к ветру.
Несмотря на трагичность обстоятельств, Никита привычно усмехнулся:
— Не беда! Повторим подвиг того, чье имя взято из чужой для этой планеты книги.
Оруженосец Санчо Пансий понял, что должен подготовить патрона к бою. Правда, он получил и дополнительные инструкции.
Утром через Сонму переправлялась блестящая толпа любопытствующих придворных. Король, сославшись на головную боль, от развлечения отказался, но королева приказала приготовить себе носилки, которые мастерили всю ночь.
Солнце порой выглядывало из-за туч, отражаясь в многочисленных лужах, по которым шлепали ботфорты рыцарей, переносивших на сухое место визжавших дам.
