Донецкие повести - [15]

Со временем, когда тётушка привыкла к новому доходу, Сергей снизил комиссию до пяти процентов, но одновременно увеличил её, вернее, свой капитал по той же схеме, прикупив на бойком месте неподалёку небольшое фасадное помещение, стабильно приносившее от аренды несколько тысяч американских денег. Окажись он в самой критической ситуации, это был тот островок, где можно было безбедно отсидеться, отдышаться, имея всё необходимое для жизни.

Собственно, почти так оно и случилось. Ретировавшись из Украины, Селиванов не стал светиться и лезть на рожон. Если его объявят в международный розыск, отбиться можно будет, но дороже. Да и смысл дразнить гусей?

Российский паспорт ему сделали по стандартной таксе – две тысячи всё тех же американских бумажек. С этим паспортом российские партнёры без проблем приняли Сергея на работу в одно из своих подразделений. В случае чего они всегда прикрыты и подстрахованы, и не только связями во всех силовых структурах и безупречным знанием законов и консультациями лучших юристов. Кадры проверили: бумаги и резюме в порядке, а подозревать они ничего не обязаны, да и некогда им вникать в биографии всех сотрудников и проверять подлинность их паспортов. А ведь и паспорт-то у него, если уж на то пошло, самый что ни на есть настоящий. Для подстраховки Селиванов всё же изучил детали своей российской биографии – во всяком случае, в пределах того, что пробивалось по компьютерной базе. Даже не поленился съездить на новую родину, в Серпухов. Походил по кварталу советских панельных девятиэтажек, где мало кто кого знает и помнит, зашёл в школу…

Серёжа Селиванов давно научился быть наблюдательным, что всегда помогало ему в жизни. Документы в Москве, наполовину состоящей из легальных, а по большей части нелегальных приезжих, проверяли куда чаще, чем в Лугани или Киеве, а тем более в Европе. Там для проверки нужны были веские основания. В Москве же с правами человека не слишком церемонились. Особенно если этот человек ездит в метро, а не в сопровождении «мигалок». Повод, он есть всегда – угроза теракта, подозрительная внешность, схожесть с описанием опасного преступника из ориентировки и т. д. и т. п., спорить – себе дороже. А причины у патрулей быть столь бдительными самые что ни на есть меркантильные: если у проверяемого гражданина удастся отыскать проблемы с документами, регистрацией или ещё чем-либо, можно будет хорошенько поживиться. Если же всё в порядке – отпустить, извинившись и пожелав счастливого пути.

Селиванов в этой связи старался всегда хорошо одеваться – людей в светлых сорочках и галстуках, если они, конечно, не были пьяны, как он заметил, останавливали реже. При этом у него наготове было новое солидное удостоверение, свидетельствовавшее о принадлежности к дочерней структуре самого газового монополиста. Слабым звеном поначалу являлся хоть и не сильный, но распознаваемый тренированным ухом акцент. На этот случай Сергей продумал версию о том, что долго работал в украинском филиале, а в детстве его отправляли на лето к бабушке под Полтаву. Но за первые полгода документы у него проверили всего раз. Вёл он себя при этом спокойно и весьма уверенно, не заискивал, не многословил, поэтому сержант, лицо которого выдавало рязанское происхождение, оценил его беглым взглядом и отпустил. А над удалением акцента он работал довольно старательно и небезуспешно. Для скорейшего овладения московским говором нужно было как можно больше общаться с обитателями столицы, то бишь погружаться в среду.

Состоятельные москвичи – народ любопытный. Все они при наличии возможностей любят построить огромные загородные дома, куда потом вынуждены либо переселяться, либо приезжать на выходные. Как правило, жизнь за городом со временем наскучивает своей однообразностью, поэтому все они рады принять на выходные свеженького гостя. Очень удобно. В пятницу после работы тебя посадят в хороший автомобиль. Два дня вы будете есть, пить, бесконечно долго болтать, бродя по лесу или по деревенско-дачной улочке, а в понедельник утром дорогого гостя, отдохнувшего в замечательных условиях, вернут в столицу, заботливо высадив возле ближайшей станции сумасшедшего метрополитена. Главное при этом – иметь в запасе несколько неизбитых анекдотов, тостов, а ещё важнее – уметь выслушать хозяев. Таких знакомых у Сергея с его новой работой завелось немало, и он успешно совершал свои турне, навещая их по кругу с интервалом примерно в два месяца.

И уже через полгода изменилась не только речь Селиванова. Он похудел, отпустил усы, сменил короткую причёску на укладку с пробором. Очки с золотистой оправой добавляли его облику интеллектуальности. Хотя осталось в его манере поведения что-то особенное, характерное только ему – Серёге Селиванову, получившему на армейской службе кличку Бешеный.

Кардинально Селиванову в Москве не нравились три вещи. Еда – промышленный её поток явно исключал штучное домашнее качество, которым он баловал себя в Украине. В Москве на какой рынок не приди – цена и продукты у разных продавцов одни и те же. Ещё давили вечная напряжённость в связи с терактами и прочими опасностями, ощущение постоянно присутствующего где-то рядом подвоха, внимательно всматривающиеся в людской поток, чтобы время от времени кого-то из него выхватить, глаза милиционеров. В Лугани и Киеве атмосфера была явно спокойней. Там, конечно, тоже можно было легко сыскать неприятностей на свою задницу – но не в таких объёмах и при условии, что сам постараешься. Здесь же поначалу было ощущение, что ходишь, как по минному полю. А главный и неисправимый дефект Москвы – дурацкие расстояния, неизбежно ведущие к изнурительной трате времени. Ездить в скученном метро вроде как не по статусу. А на машине – просто убийство времени.