Дона Флор и два ее мужа - [27]

Секретарь по регистрации браков и сын влиятельного политического деятеля консервативного толка, Гимараэнс нисколько не уважал традиционный аскетизм отца, равно как и правила приличия. Этот отпрыск знатного и богатого семейства был легкомысленным шалопаем, любителем кутежей, азартных игр и дам легкого поведения, короче говоря, бесшабашным повесой. Правда, последнее время он вел себя несколько скромнее, подавляя свою неуемную натуру ввиду занимаемого поста. Но ему недолго было суждено там продержаться, ибо он предпочитал свободу солидному положению и ради нее готов был пожертвовать самым высоким доверием и самым звонким титулом.

Он уже пожертвовал постом в Бельмонте, городе, где родился и вырос и где стал главой муниципалитета с помощью отца — сенатора и крупного землевладельца — после проведения так называемых выборов. Он покинул этот завидный пост, отказавшись от почетных обязанностей и немалых выгод, так как слишком дорого приходилось за них платить. Жителям Бельмонте мало было его административных талантов, они потребовали от своего правителя еще и нравственности, а это он счел чрезмерным.

Эти крикуны подняли грандиозный скандал только, из-за того, что Шимбо, человек смелых, прогрессивных взглядов, выписал из Баии несколько веселых девиц, желая нарушить монотонную жизнь маленького провинциального городка, в том числе Риту де Шимбо, очаровательную вдохновительницу бурных ночей в «Табарисе». Своей фамилией она была обязана старой и длительной связи с Гимараэнсом, воспетой поэтами богемы в прозе и стихах. Они ссорились, ругались, расходились навсегда, а через несколько дней мирились, чтобы насладиться безмятежной идиллией и страстью. Поэтому Рита и называла себя де Шимбо, подобно тому как жена берет себе фамилию мужа. Узнав, что он стал главой муниципалитета, неограниченным властелином города, вершителем судеб беззащитного населения, она отправила ему телеграмму, в которой выразила желание разделить эту власть со своим возлюбленным. Самое высокое наслаждение в мире — это наслаждение властью, и сладострастная Рита захотела испытать его. Шимбо, чувствовавший себя в Бельмонте очень одиноким, внял горячей мольбе Риты и вызвал ее к себе.

Рита де Шимбо не могла явиться к главе муниципалитета, правителю Бельмонте, как простая смертная — ведь она была фавориткой короля, королевской наложницей. Поэтому ее сопровождала свита из трех красоток; все они были совершенно не похожи друг на друга, но каждая в своем роде великолепна. Зулейка Маррон, капризная, взбалмошная мулатка, умела так покачивать бедрами, что на улице, по которой она шла, создавались пробки; Амалия Фуэнтес, загадочная перуанка с мелодичным голосом, имела склонность к мистике, а Зизи Кульюдинья, обворожительная кокетка, была хрупкой и золотистой, как пшеничный колос. Однако это немногочисленное и прелестное общество — стыдно признаться! — не встретило в Бельмонте должного приема, больше того, стало мишенью враждебных выпадов со стороны дам и даже кавалеров. Если не считать безусых студентов, очень немногих бездельников, пьяниц и еще нескольких человек, жители городка отнеслись к красоткам с подозрением и держались от них подальше.

Риту де Шимбо видели в полночь на балконе муниципалитета; она еле держалась на ногах и выкрикивала на весь город ругательства, запас которых у нее, наверное, был неистощимый. Поползли слухи, будто старый коммерсант Абраам, имевший внуков, бросился всем на потеху к ногам Зулейки, проматывая деньги наследников в кутежах с любовницей; почтовый чиновник Береко, чистый и целомудренный юноша, влюбился в Амалию Фуэнтес и, обнаружив в ней религиозную натуру, предложил руку и сердце, повергнув в отчаяние свою родню, полную предрассудков. Скандал достиг кульминации, когда Кульюдинья стала мечтой всех гимназистов, их королевой, их знаменем, их чистым идеалом. Дело дошло до того, что прелестная блондинка без всякого стыда расхаживала вечерами по Бельмонте, окруженная мальчишками, а поэт Сосиженес Коста посвящал ей сонеты. Такого позора город еще никогда не переживал!

Даже высокомерный викарий своим пронзительным голосом произнес против Шимбо горячую проповедь, обвинив его в распутстве. Он назвал этих милых девиц «самыми низкопробными столичными проститутками», «исчадием ада»… Бедняжки! С этой проповедью священник обратился к толпе прихожан, заполнивших церковь во время воскресной мессы, обвинив Шимбо в том, что он превращает тихий Бельмонте в Содом и Гоморру, разоряет домашние очаги, рушит семьи. Вообще несчастному городу не повезло, потому что во главе муниципалитета стоит развратник, «Нерон в кальсонах». Не лишенный чувства юмора Шимбо посмеялся над злопыхательством падре. Девушки расплакались. Рита де Шимбо призывала к мести, а секретарь муниципалитета Мигел Турко, экзальтированный сириец, беззаветно преданный Гимараэнсам и всем известный льстец, предложил посчитаться с викарием, послав двух отпетых бандитов отлупить его, чтобы он научился хорошим манерам.

Шимбо утер слезы Рите, поблагодарил сирийца за преданность и, дав денег двум наемным убийцам, бежавшим из Ильеуса, отпустил их. Шимбо только казался беспечным, на самом же деле был осторожным, ловким человеком, с незаурядным политическим чутьем. Он хорошо представлял себе, как реагировал бы старый сенатор, если б он, Шимбо, объявил войну церкви и избил священника, мстя за публичных девок. К тому же у падре были причины для ненависти к Шимбо. Обозвав Шимбо «Нероном в кальсонах» он намекал на ту ночь, когда уважаемый глава муниципалитета в одних трусах бежал по всему городу, поскольку викарий застал его на месте преступления, в объятиях простодушной Марикоты, усердной служанки, любимой овечки викария, которая служила ему не только за столом, но и в постели.