Дона Флор и два ее мужа - [160]
Как удалось Кардозо э Са добиться столь высокой чести? Очень просто — он прибег к самому обычному попрошайничеству. Пока Пеланки занимался решением своих проблем, ведя переговоры с марсианами, в том числе с Гениальным Вождем — жестоким и прославленным диктатором, которого дотоле не видел ни один человек, наш Кардозо слезно умолял Зулмиру, заискивал перед нею, льстил. И старый как мир способ дал свои плоды.
Сначала лишь из научной любознательности он упрашивал показать следы, оставленные пальцами невидимок на «великолепных бедрах амазонки». Зулмира отнекивалась, говоря, что следы уже исчезли. Но Кардозо э Са непременно нужно было ознакомиться со случившимся in loco, это требовала наука.
Когда же он добился своего, спешить не стал (поспешность — враг науки) и был вознагражден — бедра превзошли все его ожидания. Зулмира лишь смущенно улыбалась. Ведь Кардозиньо и мужчиной трудно было считать, настолько он был далек от всего земного.
— Они напоминают мне горы Марса, — констатировал знаток Вселенной.
Удовлетворив свою любознательность в отношении этой части тела Зулмиры, Кардозо, большой ценитель женской красоты, из чисто эстетических побуждений попросил открыть его взору грудь. Воспитанная Пеланки в культе красоты и поэзии, Зулмира не могла отказать столь учтивой просьбе, лишенной каких-либо низменных целей.
Маэстро Кардозо э Са желал лишь взглянуть на эти «шедевры Творца», но эстетическое наслаждение оказалось столь сильным, что он тут же потерял голову. Если этот почти бесплотный дух поддался земным соблазнам, что же говорить тогда о Зулмире, обычной смертной женщине? И неизбежное случилось.
К тому же, будь Пеланки Моулас пощедрее, он бы вознаградил должным образом нашего астролога и алхимика за его непосильные труды, отдав ему Зулмиру, освободив ее, таким образом, от должности секретаря и оставив за собой лишь приятную обязанность оплачивать весьма значительные расходы этой великолепной девы. Ибо Маэстро Абсурда сдержал слово, спася состояние калабрийца, который раз и навсегда избавился от невезения, путаницы, внесенной в игру марсианами.
Так это или иначе, но именно в эти дни Джованни Гимараэнс покинул поле сражения. Он сделал это последним.
Первым был Анакреон. Как-то вечером этот седовласый патриарх направил стопы в притон Паранагуа Вентуры, где играли только краплеными картами. Он хотел снова кинуть вызов судьбе, ибо не считал настоящей игрой свои выигрыши. Судите сами: ты берешь фишку, ставишь на определенное число и выигрываешь. Где же тут острые ощущения, где удовольствие? Чем он мог прогневить бога?
Разве это игра?! Игра — это когда ты рискуешь, злишься из-за проигрыша, радуешься удаче, напряженно следишь за сумасшедшим бегом шарика рулетки. А сейчас Анакреон даже не смотрел на него, шарик послушно останавливался у числа, на которое он ставил. То же и в картах и в костях. Чем он заслужил такое наказание?
Старый Анакреон привык играть честно, риск был для него наслаждением. А теперь? Боже, какой позор! Но судьба послала ему Паранагуа Вентуру.
— Мое заведение не казино Пеланки, — сказал тот. — У меня не разгуляешься.
Оба рассмеялись. У Вентуры везения было недостаточно, требовалось еще мужество и острый глаз, иначе обыграют в два счета. Но Анакреон в тот вечер не боялся жульничества: ему было важно избавиться от везения, которое приносило только деньги, но не удовольствие. Такова уж была его натура.
Аригоф тоже после нескольких дней небывалого выигрыша отправился в «Три герцога», где шла настоящая игра. Несколько дней он пользовался этими деньгами — правду говорят, что легкий заработок портит человека. Вот и Аригоф забросал Терезу подарками: купил ей певчую птицу, порывался даже платить за ее квартиру и за покупки.
Однако Тереза воспротивилась этим новшествам, заявив, что Аригоф ставит ее в дурацкое положение, что у нее есть гордость и честь, которую она будет защищать. Подарки еще куда ни шло, но платить за ее квартиру? Это уже чересчур! Она сама в силах содержать свой дом и своего негра.
Так Аригоф благодаря Терезе вовремя увидел разверзшуюся перед ним пропасть, поняв вдруг, что ходил в казино не ради игры, а ради денег. Что ж это с ним стало? Тогда он и отправился в «Три герцога», а Тереза снова вернула ему свое расположение.
Что касается Мирандона, то мы уже знаем, какую клятву он дал. Он по-прежнему вел беспутную жизнь, любил женщин, кутил, но никогда больше не играл. Он не хотел испытывать судьбу.
Джованни Гимараэнс, теперь крупный чиновник и фазендейро, вернувшись в «Палас», не стал, однако, как прежде, заядлым игроком. Сначала он решил, что сколько ни проживет, будет ставить на 17, а деньги вкладывать в земли и пастбища для скота. Однако жена и знакомые осудили его за возвращение к игре, и обаятельный, хотя и консервативно настроенный журналист, предпочел рулетке семью и банковский кредит. Джованни не пошел в притон «Три герцога» или в логово Паранагуа Вентуры, он отправился в свою супружескую постель и опять стал рано ложиться. Несомненно, у него на это были серьезные причины, совсем иные, нежели у Анакреона и Аригофа.
Жоржи Амаду известен по всему миру как непревзойденный певец солнечной Бразилии. В его книгах смешались все мыслимые краски далекой жаркой страны, где круглые сутки звучит музыка, нищета ведет непрерывную войну с богатством, а благочестие уживается под одной крышей с самыми ужасными пороками. «Генералы песчаных карьеров» – роман особенный, пожалуй, самый необычный, яркий и знаменитый из всех произведений Амаду. В нем рассказана история банды беспризорников, ночующих на песчаных пляжах Баии. Они совершают дерзкие ограбления, скрываются от полиции и свято чтут неписаные законы дружбы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уже издававшийся в Советском Союзе, переведенный на многие языки мира, роман Амаду «Лавка чудес» является для автора программным. Непримиримое столкновение прогрессивных и реакционных сил бразильского общества по вопросу о неграх и их влиянии на культуру Бразилии, раскованной народной стихии и узкого буржуазного миропорядка составляет идейную ткань романа. Всем ходом повествования автор отстаивает богатство и многообразие народной культуры, этой сказочной «Лавки чудес».
Классик мировой литературы Жоржи Амаду (1912–2001) знаменит не только своим выдающимся писательским талантом, но и гуманистическими идеями. В его творчестве причудливо переплетаются реальность и мистика, экзотика и неподражаемый колорит образов. В романе «Габриэла, гвоздика и корица» рассказывается об удивительной и прекрасной истории любви.Издательство «Правда», Москва, 1987.Перевод с португальского Юрия Калугина.
«Бескрайние земли» — первая часть трилогии известного бразильского писателя-коммуниста, лауреата Международной Сталинской премии «За укрепление мира между народами» Жоржи Амаду.Трилогия включает в себя романы «Бескрайние земли», «Земля золотых плодов» и «Красные всходы». Вторая и третья части трилогии были изданы ранее («Земля золотых плодов» — 1-е издание — 1948 г., 2-е издание — 1955 г.; «Красные всходы» — 1-е издание — 1949 г., 2-е издание — 1954 г.).
Как хорош язык Жоржи Амаду! Ровный и мягкий, певучий и сильный. Каждое предложение, как морская волна, накрывает тебя с головой соленой жизнью далеких земель. Эта книга — как поэма без рифмы, как песня, что их распевают жены моряков на бразильских побережьях.Эта поэтичность — жемчужина книги. Она разворачивает простые и трагичные истории из жизни баиянских моряков другой стороной, раскрывая сказочное их значение, причем реальность уходит на второй план. Нищета и тяжелый труд, горе жен, чьи мужья навсегда остались в море, — каждодневные трудности людей моря, но книга не об этом.
Одна из ранних книг Маркеса. «Документальный роман», посвященный истории восьми моряков военного корабля, смытых за борт во время шторма и найденных только через десять дней. Что пережили эти люди? Как боролись за жизнь? Обычный писатель превратил бы эту историю в публицистическое произведение — но под пером Маркеса реальные события стали основой для гениальной притчи о мужестве и судьбе, тяготеющей над каждым человеком. О судьбе, которую можно и нужно преодолеть.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…».
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Книга представляет российскому читателю одного из крупнейших прозаиков современной Испании, писавшего на галисийском и испанском языках. В творчестве этого самобытного автора, предшественника «магического реализма», вымысел и фантазия, навеянные фольклором Галисии, сочетаются с интересом к современной действительности страны.Художник Е. Шешенин.
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.