Дон Жуан. Жизнь и смерть дона Мигеля из Маньяры - [6]
Мигель встал, подошел к окну. Он смотрит через квадраты решетки на тихий вечер, на блистающую вдалеке полосу реки — по ней притащат на канатах ладью с подарками дяди; Мигель видит, как под окном дочь кухарки, Инес, и косенький Педро, внук Рухелы, гоняются друг за другом, визжа от радости.
«Инес похожа на матушку, — размышляет Мигель. — Но она не так бела. Мать — святая, а этого не изменит даже падре Трифон. Она всегда одинока, как святые, и бела, как лебедь. Нет, грех так думать…»
Мигель отошел от окна, взял Евангелие.
«Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына человеческого, грядущего в царствии своем…»
Поверх книги устремил мальчик взгляд на закатное солнце и разразился слезами:
— Я этого не понимаю!..
Андалузское небо после полудня — огненный купол. В зените его кипит, пышет жаром раскаленный добела диск. На дне же земля горяча, как котел над огнем, она обжигает подошвы, воздух над ней обжигает гортань и легкие.
Мелкая, всюду проникающая пыль клубится низко над растрескавшейся почвой и оседает серо-голубым слоем на кактусах вдоль дороги. Над рекою вьются тучи москитов, опьяненных зноем.
Мужчины, тянущие бечевой пузатую ладью против течения Гвадалквивира, обнажены до пояса; тела их — жилы, кожа да кость. Тыльной стороной ладоней они утирают пот со лба. Слиплись от пота черные или рыжие клочья волос на их грудях, ребра часто вздуваются и опадают от хриплого дыхания. Глаза слепит сияние солнца и воспаляет зной.
Идут они тяжким шагом, обеими руками придерживая на плече бечеву, от которой в кожу врезается красная полоса.
Эти люди, и судно, и груз — собственность дона Томаса. Год назад король Филипп IV назначил брата доньи Херонимы, дона Антонио Андриано ди Лека, наместником над областью Серебряной реки, что в Новом Свете. И вот из сказочной заморской страны шлет дон Антонио подарки своей сестре и ее детям, Мигелю и Бланке.
Один из самых молодых подданных дона Томаса, по имени Каталинон, был взят за море доном Антонио; и сегодня, год спустя, он возвращается старшим над четырьмя невольниками, влекущими судно от Севильи; под Ринконадой путь им преградили пороги, и груз там переправили посуху на людях и лошадях. Теперь пороги Ринконады пройдены, к вечеру судно достигнет Бренеса, где скрещиваются дороги на Кармону и Алькала-дель-Рио; в Бренесе будут ночевать.
Восемнадцатилетний начальник Каталинон — впереди, он подгоняет людей однообразными окликами и щелканьем кнута.
— Тяните хорошенько! — нараспев кричит он. — Налегай, налегай!
Люди молчат, тянут, дыхание со свистом вырывается из легких, как воздух из бутылки при последнем глотке; они ступают тяжело, как скот, раскачиваясь в бедрах.
Каталинон остановился, отстегнул от пояса кожаный бурдюк, поднял его над головой и направил прямо в горло тонкую струю вина: он пьет, не глотая. Освежившись, передал бурдюк остальным.
Постояли немного в тени опунции, и вот уже закричал Каталинон:
— Берись! Тяни! Гой, гой! Налегай, налегай, ленивые черти! Не соломенные! А ну, берись ухватистей!
Зашагали дальше. Закатное солнце жжет им левый бок, на голых спинах и ногах вздуваются, опадают и снова вздуваются мышцы…
Гигантские кактусы шагают рядом по берегу, их тени похожи на рогатых, хвостатых, бородатых великанов.
Каталинон покрутил в воздухе кнутом и коротко засмеялся, ибо завидел вдали колокольню бренесской церкви.
О, как пылает это неистовое арабское солнце! Как оно сверканием своим напоминает нам о жизни, чьи соблазны подстерегают человека повсюду! О, если б могло это языческое солнце умерить свой жар, когда госпожа омрачает прекрасный свой лоб раздумьем о последних делах человеческих!
Сколько кощунства в сиянии, отражающемся и переливающемся в черных ее волосах! Что за день настает — день греховного веселья, вместо того чтобы стать днем душевной заботы о спасении в этой юдоли теней и жалоб!
Но сегодня должна донья Херонима подчиниться обычаю — и она позволяет одеть себя в светлый пурпур и белые кружева.
Мигель проснулся усталым. И первая мысль его была о дядином судне. Его еще нет! Что с ним случилось? Мигель спрыгнул с постели и быстро оделся.
Но в эту минуту входят к нему отец, мать и сестра Бланка — их руки полны цветов, а уста — ласковых речей.
— Желаем тебе много радости, Мигелито, — поцелуи, — крепкого здоровья, — поцелуи, — хорошо учиться, — поцелуи, — бога не забывай, — поцелуи, — а вот наши подарки: одежда, книги, красивые вещи…
— А вон там — мой подарок, — говорит дон Томас, подводя сына к окну.
— Ах! Вороной конь! Какой красавец!
Мигель бросается в объятия отца.
— О, благодарю, благодарю! Теперь я не стану больше ездить на запаленной кобыле. Мой конь! Мой! О, как я благодарен, отец!
Донья Херонима кусает губы: нехорошо, что он так ликует. Какая грешная страстность!
— Отец, можно мне сейчас же проехаться?
— Конечно.
И сын с отцом бросаются к двери.
Но на дворе Мигеля задерживает челядь, пришедшая с поздравлениями. Майордомо, его жена, Бруно, Али, Инес, поварята, служанки, латники, слуги, погонщики — кто с цветами, кто с финиками, цикадами, апельсинами, кто с кроликом, кто со свистком или с четками из орешков.
Йозеф Томан (1899–1977) – известный чешский писатель, автор исторических романов, два из которых – «Дон Жуан» (1944) и «После нас хоть потоп» (1963) – переведены на русский язык. Мирослава Томанова (р. в 1906 г.) – чешская писательница, знакомая советскому читателю как автор романа «Серебряная равнина» (1970) и «Размышления о неизвестном» (1974).В романе, посвященном знаменитому древнегреческому философу Сократу, создана широкая панорама общественной жизни афинского полиса во времена его расцвета и упадка.
Перед вами интереснейший художественный роман классика чешской литературы Йозефа Томана "Калигула, или После нас хоть потоп". Этот роман посвящен жизни и политическим деяниям римского императора Калигулы, фигуры далеко неоднозначной, как показала история. Остросюжетный, динамичный роман изобилует хитроумными дворцовыми интригами и откровенными любовными сценами.
Приключения атаманши отдельной партизанской бригады Добровольческой армии ВСЮР Анны Белоглазовой по прозвищу «Белая бестия». По мотивам воспоминаний офицеров-добровольцев.При создании обложки использованы темы Андрея Ромасюкова и образ Белой Валькирии — баронессы Софьи Николаевны де Боде, погибшей в бою 13 марта 1918 года.
Юмористическое описание истории создания и эпизодов закулисной жизни телевизионной программы «Куклы».
Леонид Рахманов — прозаик, драматург и киносценарист. Широкую известность и признание получила его пьеса «Беспокойная старость», а также киносценарий «Депутат Балтики». Здесь собраны вещи, написанные как в начале творческого пути, так и в зрелые годы. Книга раскрывает широту и разнообразие творческих интересов писателя.
Произведение «Малюта Скуратов» стало первым историческим романом Николая Гейнце. В центре повествования – жестокий любимец грозного царя Ивана IV, наводящий ужас на современников, – Григорий Скуратов-Бельский, прозванный Малютой Скуратовым. Царский опричник, воспылавший страстью к дочери почтенного княжеского семейства, пытается завладеть ею, не разбирая средств, проливая кровь ни в чем не повинных людей. Глубоко раскрывая истинные мотивы безрассудства Малюты, автор придает образу темной личности русской истории человеческие черты.
Повести и рассказы советского писателя и журналиста В. Г. Иванова-Леонова, объединенные темой антиколониальной борьбы народов Южной Африки в 60-е годы.
Действие романа относится к I веку н. э. — времени становления христианства; события, полные драматизма, описываемые в нем, связаны с чашей, из которой пил Иисус во время тайной вечери, а среди участников событий — и святые апостолы. Главный герой — молодой скульптор из Антиохии Василий. Врач Лука, известный нам как апостол Лука, приводит его в дом Иосифа Аримафейского, где хранится чаша, из которой пил сам Христос во время последней вечери с апостолами. Василию заказывают оправу для святой чаши — так начинается одиссея скульптора и чаши, которых преследуют фанатики-иудеи и римляне.