Дон Жуан - [95]

От споров только крепче в наши дни.

7

И Джонсон думал, что на протяженье

Шести десятков горестных веков

Тревожат человечество виденья

И выходцы из призрачных миров.

И тщетно им навстречу возраженья

Возводят вал из доводов и слов:

Есть в мире сила выше нашей силы,

Которую сознанье не открыло.

8

Но между тем закончился обед

И даже ужин; танцы замирают,

Замолк оркестр, в гостиных меркнет свет,

Веселый шум и говор затихает.

И вот последний бальный туалет,

Как облачко на солнце, исчезает,

А в окна льются лунные лучи,

И гаснет свет слабеющей свечи.

9

Напоминает прошлых пиршеств чад

Шампанское на самом дне бокала,

Пустую пену пунша, легкий взгляд,

В котором тенью чувство пробежало,

Морскую зыбь, неясный аромат,

Круговорот пленительного бала,

Систем философических туман

И опиума радужный обман

10

Покоя или счастья благодать,

Неясный бред, ничто, одно мгновенье.

Всего трудней бывает понимать

Души и мысля тайные движенья

Искусство тирский пурпур добывать

Так позабыли наши поколенья.

Но пусть же в мире сгинут поскорей

И пурпурные мантии царей!

11

Одеться перед балом, говорят,

Всем трудно, но труднее после бала

Надеть хандрой пропитанный халат,

Как Нессов плащ, и повторять устало,

Что вслед за Титом юноши твердят:

«Опять потерян день, и ночь пропала!»

По мне, однако, было бы умней

Вести учет удачных наших дней.

12

Мой Дон-Жуан один в своем покое

Большое беспокойство ощущал;

Глаза Авроры были ярче вдвое,

Чем он со слов миледи ожидал,

И знай он, что творится с ним такое,

Он, верно, философствовать бы стал;

Но, к философии не прибегая,

Он попросту мечтал, порой вздыхая.

13

Жуан вздыхал. А тут еще луна,

Богиня всех вздыхающих, сияла,

Настолько ослепительно ясна,

Насколько наше небо позволяло.

Лирической тоской уязвлена,

Душа героя нашего пылала,

В ней разгорался пафос нежных слов

И томно — восклицательных стихов.

14

Любовник, астроном и сочинитель,

Поэт или влюбленный свинопас

Луну — фантазий давнюю обитель

Почтили вдохновеньями не раз,

Когда она, блестящая в зените,

Рождает и простуду и экстаз,

Приливами морей повелевает

И томные сонеты навевает.

15

Лирическим раздумьем обуян,

В готическом покое горделивом

Не думал о покое Дон-Жуан,

Он видел, как мерцает прихотливо

Гладь озера сквозь призрачный тумана

Вдали, конечно, наклонялась ива,

И водопад срывался с крутизны,

Сверкая пеной снежной белизны.

16

На столике — верней, на туалете

(Я точности придерживаться рад;

О самом незначительном предмете

Я говорить не стану невпопад!)

Свеча горела тускло. В мутном свете

Героя моего усталый взгляд

Встречал картины, вазы, гобелены

И темные готические стены.

17

Он вышел в зал. В багетах темных рам,

В неясной мгле таинственного света

Мерцали величаво по стенам

Прекрасные старинные портреты

Давно почивших рыцарей и дам,

Кольчуги, шлемы, розы, кастаньеты

Портреты мертвых под лучом луны

Особенно печальны и страшны.

18

Суровый рыцарь и седой монах

При лунном свете будто оживают;

Шаги твои на дремлющих коврах

Таинственные шорохи рождают;

Во всех углах гнездится смутный страх,

Причудливые блики выплывают:

«Как смеешь ты блуждать в ночной тени,

Когда не спят лишь мертвые одни?»

19

Неуловимо — призрачно смеется

Красавица, почившая давно;

Ее истлевший локон резво вьется,

Ее лицо луной озарено…

Портрет навеки юным остается,

Ему бессмертье странное дано;

Ведь и при жизни все портреты наши

Всегда моложе нас — и часто краше!

20

Итак, Жуан мечтательно вздыхал

О том, что все подвластно изменению

И женщины и чувство. Он шагал,

Стараясь заглушить свое волненье,

И вдруг неясный шорох услыхал…

Быть может, мышь? Быть может, привиденье?

(Никто не любит слышать в час ночной

Шуршанье между шторой и стеной!)

21

Но то была не мышь, а тень немая

Монаха в темной мантии, в шлыке;

Он подвигался, глаз не поднимая,

Сжимая четки в призрачной руке,

Ныряя в тень и снова выплывая

На лунный свет, как лодка на реке,

И только поравнявшись с Дон-Жуаном,

Его пронзил каким-то взором странным.

22

Жуан окаменел; хоть он слыхал

О призраках в старинных замках этих,

Но как-то никогда не допускал,

Что человек способен лицезреть их.

Он россказням совсем не доверял:

Что призраки? Вранье! Ведь мы не дети!

Но что-то вдруг мелькнуло перед ним,

Как облако иль стелющийся дым.

23

Три раза кряду это порожденье

Земных, небесных или темных сил

Прошло по галерее; без движенья

За ним Жуан испуганный следил,

И волосы его, как дуновенье,

Неизъяснимый ужас шевелил.

Остановить монаха он пытался…

Увы! Язык ему не подчинялся!

24

На третий раз таинственная мгла

Глубокого глухого коридора

Монаха поглотила. Там была

Простая дверь, а может быть, и штора;

Бесплотные и плотные тела

Способны от внимательного взора

Вдруг исчезать неведомо куда

Без явственной причины и следа.

25

Встревоженный Жуан не шевелился,

Не отрываясь глядя в полутьму,

В которой непонятно растворился

Ужасный дух, явившийся ему.

И каждый бы, я думаю, смутился,

Увидев непонятное уму.

Рассеянный и бледный, еле — еле

Он ощупью добрался до постели.

26

Здесь он протер глаза и поспешил

Взглянуть вокруг: свеча на туалете

Горела безмятежно. Он решил

Найти забвенье в лондонской газете,

Где дипломат, и критик, и зоил

Охотно судят обо всем на свете

О короле, о ваксе, о балах,

О внешних и о внутренних делах.

27

Здесь все напоминало мир живых,