Дон Корлеоне и все-все-все. Una storia italiana - [7]

— Ах вот как?!.. — воскликнула Анита и действительно умерла.

Тут до Гарибальди дошло: что-то, видимо, пошло не так. Он расстроился, сел на корабль и отплыл по маршруту Генуя — Тунис — Гибралтар — Марокко — Ливерпуль — Нью-Йорк — Карибы — Перу — Китай. Там, в Китае, закупил дешёвое гуано — в буквальном смысле слова, удобрение — и начал возить его в Бостон транзитом через Австралию.

В общем, процесс объединения Италии зашёл в тупик. Необходимый для этого герой имелся, но занимался какой-то ерундой. Чтобы поставить геройские мозги на место, ему, как и любому герою, требовался мудрый наставник.

Камилло Бенсо, граф Кавур, президент совета министров Сардинского королевства, был человеком во всех смыслах выдающимся. Во-первых, он мог бы безо всякого грима играть в кино Пьера Безухова. Во-вторых, был он одним из хитрейших политиков той эпохи.

Достоверно неизвестно, зачем ему нужна была объединённая Италия. Он, как я уже сказал, был слишком хитёр, чтобы кому-либо об этом сообщать. Традиционно, впрочем, считается, что Кавур был большим патриотом. Эту версию и примем в качестве основной.

Начал он с обращения в литературное агентство Александра Дюма (того самого). Заказ формулировался так: «Создание, разработка и техническая поддержка образа национального итальянского героя». Дюма некоторое время сосредоточенно рассматривал потолок, после чего взялся за перо и выдал на-гора историю жизни и необыкновенных приключений Гарибальди, краткое содержание которой вы только что прочитали в моём пересказе. Нет, я вовсе не хочу сказать, что Гарибальди не совершал всего вышеописанного. Замечу лишь, что у Дюма была очень богатая фантазия.

Затем Кавур пошёл к Витторио Эмануэле Савойскому и заявил:

— Наша казна пустеет, милорд. Нужно больше золота!

— Где ж я тебе его возьму?.. — сокрушённо развёл усами король.

— Ну… говорят, у Бурбонов его много… — туманно обронил Кавур.

— И что с того? — удивился король. — Ты в курсе, какие проценты заломят эти жадины?

— А зачем платить проценты? Более того, зачем их вообще о чём-то спрашивать?..

— Так ты имеешь в виду… — наконец-то дошло до короля. — Но ведь у них есть армия!

— У нас есть Гарибальди! — отвечал Кавур, протягивая ему творение Дюма.

Витторио Эмануэле полистал рукопись, посветлел лицом и вскричал:

— Вот вам мой декрет, записывайте: отныне и впредь повелеваю считать Гарибальди другом короны и спасителем Отечества!

После этого Кавур отправился в Милан, к театру «Ла Скала». Там как раз давали оперу «Набукко» Джузеппе Верди. Хор из её третьего акта «Va, pensiero» считался в Италии жутко патриотичным и расценивался в качестве протеста против иностранной оккупации. После окончания оперы возбуждённая и преисполненная чувства национального самосознания публика вывалилась из «Ла Скалы» и увидала на соседней стене огромную надпись «Viva Verdi!» Неподалёку стоял Кавур, пряча за спиной испачканные в краске руки. Дурной пример заразителен: через несколько минут словами «Да здравствует Верди!» были разрисованы все доступные вертикальные поверхности.

На следующий день в подконтрольных Кавуру газетах вышли статьи, из которых следовало, что миланцы пишут на стенах аббревиатуру Viva V.E.R.D.I! — Viva Vittorio Emanuele Re D’Italia! — «Да здравствует Витторио Эмануэле, король Италии!»

— Ах вот оно что!.. — удивились миланцы. — А этот Витторио — он вообще кто?

— Так это же друг самого Гарибальди! — пояснили газеты. — Мы говорим Верди — подразумеваем Витторио Эмануэле. Мы говорим Витторио Эмануэле — подразумеваем Гарибальди. Мы говорим Гарибальди — подразумеваем Италия. Мы говорим Италия — подразумеваем «Да здравствует король»!

Логичность этой конструкции восхитила итальянцев настолько, что даже из самых отдалённых уголков страны — точнее, будущей страны — послышались неисчислимые возгласы:

— Вива Верди! Да здравствует нерушимый блок королевских усов и гарибальдийской бороды!

Короче говоря, Италия была подготовлена к объединению. Дело оставалось за малым: сообщить об этом Гарибальди. Уже четыре года, как тот вернулся домой, купил ферму на Сардинии, занимался разведением баранов и едва не лез на стену от скуки. Когда в декабре 1858 года Кавур предложил ему должность генерала вооружённых сил Сардинского королевства, истосковавшийся по подвигам герой согласился без раздумий. Тем более что в том же году умер маршал Радецкий, и война с австрийцами превратилась в лёгкое и приятное занятие.

Впрочем, Кавур дополнительно перестраховался и заключил антиавстрийский союз с Наполеоном Третьим. В 1859 году началась Вторая война за независимость Италии. Сардинско-французские войска при активном участии Гарибальди вышвырнули противника из Ломбардии, присоединив к владениям Витторио Эмануэле Тоскану, Эмилию-Романью и всякое по мелочи. За австрийцами остались лишь Венето и некоторые районы на северо-востоке.

Правда вот, в обмен на помощь Наполеон-племянник забрал себе Савойю, и Савойская династия лишилась родового гнезда. Чтобы королю было не так обидно, в довесок к ней Кавур отдал французам и Ниццу. Хотя, возможно, это он сделал нарочно, дабы хорошенько разозлить Гарибальди. Что вполне удалось. Гарибальди такого отношения к своему родному городу, мягко говоря, не одобрил, сорвал генеральский мундир, вновь напялил красную рубаху, угнал в Генуе два парохода — ключи от которых Кавур предусмотрительно оставил в замках зажигания — и отправился срывать злость на Бурбонах. Машущий ему вслед платочком Кавур мысленно поздравил себя с блестящим завершением плана.