Дон Хуан - [3]

— Думаю, я могу гарантировать вам безопасность в моем заведении, — с сомнением говорит он. — У меня тут еще не было перестрелок.

— Серьезно?

— На этой неделе, — вносит он важное уточнение. — Но я понимаю ваши опасения, так что… все будет быстро.

И исчезает в задней комнате — там у него кухня, наверное, там что-то такое булькает и пышет жаром. А возможно, просто лестница в преисподнюю, где варятся души грешников и психопатов-убийц. И почему-то мне кажется, что эти четыре упыренка очень хотели бы меня туда отправить. А ведь сегодня только понедельник.

— Эй, — говорит внезапно четвертый, тот, что все время смотрел не по-доброму. — А я ведь знаю тебя! Это же ты неделю назад сбежал из Сан-Квентина! Парни, это тот псих, за которого шериф назначил награду!..

Великолепная четверка вскакивает, повалив стол. Здесь явное невезение, ведь у меня нет даже стола, я всю дорогу околачивался возле стойки. Постойте, а ведь она, пожалуй, даже прочнее будет!

— Ну, псих я, псих, — соглашаюсь покладисто. Отчего же не согласиться, когда это чистая правда, и у меня под рукой револьвер с тремя отличными пулями, в лечебнице ничего подобного не было, но я и там успевал отлично развлекаться. — А вот вам, амигос, кранты.

Первая пуля попадает в парня, который меня опознал. Он умный, такому особая честь, отправляется в царство Хель работать правофланговым. Отдача от выстрела все-таки сильная, но и результат не разочаровывает, в ковбоя словно бетонной плитой влепили. Парень отлетает к стене, оставляя за собой на полу инверсионный красный след.

Тут бы мне взвести курок, да нацелиться на других — они думали, что я так и поступлю, и потому немедленно залегли. Но я был хитрее, я перемахнул за стойку, да и спрятался там. Стойка хорошая, изнутри стальными листами огорожена, для безопасности. А еще у вежливого парня Джимми Дина тут дробовик припрятан, просто на всякий случай, наверное. Лучше бы динамит, конечно — люблю я динамит. Хотя нож все-таки больше.

Я выныриваю из укрытия с оружием наперевес и влепляю заряд дроби в первую же удивленную харю, высунувшуюся из-за стола. Меткость у меня никудышная, привычки обращения с оружием нет, только это не важно — дробь решает все проблемы. Уже два. Еще один, и будет Святая Троица. Дохлая, обращаю ваше внимание.

— Эй, гринго, послушайте психа-мексиканца! — говорю громко. — Я тороплюсь, и у меня нет на вас зуба. Тот, кто сейчас бросит револьвер и поднимет руки, уйдет отсюда на своих ногах, клянусь! Тот, кто откажется, получит заряд дроби в грудь!

— Пошел ты, вонючий мекс! — орут из-за стола. — Этот трусливый койот Джимми Дин уже наверняка донес, что происходит, шериф с помощниками будет здесь через четверть часа, тебе крышка!

— Может и так, — соглашаюсь. — Только какая вам польза с того, если вы один черт будете мертвы? Последний шанс, гринго, я никогда не предлагаю дважды.

В укрытии секунд двадцать идет яростное бормотание. Потом оба встают с поднятыми руками. Рожи мрачные, надменные — вроде это они мне одолжение делают.

— Вот и все, амигос, напрасно вы боялись, — широко улыбаюсь. — И запомните, Дон Хуан не терпит оскорблений.

— Тебя все равно поймают и повесят, каброн, — сплевывает кто-то из них. — Не сегодня, так завтра.

Я стреляю точно между ковбоями, и каждый получает по половине заряда. Выходит, конечно, не так впечатляюще, как в начале, но им хватает — как стояли, так и рухнули на пол. Вот и закончилась игра, спасибо всем, приходите завтра.

А мудрый бармен, кстати, так до сих пор не появился. Опасается, наверное — а может, и правда сбежал. Зря опасается, Хуан ребенка не обидит.

Я подхожу ближе к телам — патроны не помешают, а стреляли они экономно. Один, правда, еще жив — цепляется за залитый кровью пол скрюченными пальцами.

— Ты же… ты же… поклялся. — Смешной человек, еще обвинять меня в чем-то вздумал.

— Кто нас, мексиканцев, разберет, — хмыкаю я в усы. — Может, я в это время держал пальцы крестиком. Плюс вы прослушали замечание насчет оскорблений. Да и насчет второго шанса тоже. Внимательней нужно быть, омбре.

Тратить на него пулю было бы совсем неразумно, тем более, что есть возможность опробовать свежее приобретение — нож. Результаты меня откровенно радуют. А вот денег, к слову, у бандитов почти что и нет — с четырех тел получается чуть больше трех долларов. Зато полтора десятка патронов приятно тянут карман.

Заглядываю на кухню — так и есть, на плите булькает забытая кастрюля с каким-то неаппетитным варевом, но в целом — пусто и печально. Имеется, правда, спуск в подвал, там, наверное, бармен и засел. Эх, а обещал ведь покормить. С другой стороны, происходящее вполне можно списать на форс-мажор, да и денег я ему отвалить не успел — вот как все хорошо разрешилось-то! И никто никому ничего не должен. Ладно, обойдемся без прощания, пора в путь-дорогу.

Выхожу через заднюю дверь, не забыв перезарядить револьвер.

Дальнейшее вспоминается какими-то обрывками, наверное, владелец этого тела снова пытается взять его под контроль. Только не получается, вот в чем дело, я слишком силен и уверен в себе. Дверь выводит в какой-то лабиринт из двориков, хозяйственных построек вроде хлевов и курятников, сараев и загонов для скота. В загонах пасутся свиньи, на заборчиках сидят куры, кругом развешено выстиранное белье и одежда. А в тени от этой одежды сидят и лежат ковбои в шляпах. Кто спит, кто потягивает что-то прохладительное из глиняных чашек. Сиеста у них, у лентяев.