Дон Хиль Зеленые штаны - [2]

Но уж если так безумен

Легкомысленный щенок,

Вместо сына посылает

Он дон Хиля. Этот дон

Родовит, богат, приятен,

Молод и хорош собой.

Жадностью к деньгам научен,

Дон Андрес расчислил все.

Сын покорно согласился…

Не простясь, уехал он,

И сейчас же в это сердце

Подозрение впилось,

Многоглазое, как Аргус,

И, как рысь перед прыжком,

Чуткое. Тогда на помощь

Золото ко мне Пришло

Золото и два алмаза.

И открылись предо мной

Человеческая низость,

Беззастенчивое зло…

Слишком поздно поняла я

Хрупкость клятв и лживость слов!

В силу, дерзость и отвагу

Обратились с этих пор

Слабость женская и робость:

Не боюсь я ничего,

Ибо тот силен безмерно,

Кто бедой к стене приперт.

Я, твоей опеке вверяясь

И надев наряд мужской,

Смело в плаванье пустилась.

Верю твердо: утлый челн

Тихой гавани достигнет

Знаю, что Мартин живет

Вот уже два дня в Мадриде.

О Кинтана! Строгий счет

Сердце, отдыха не зная,

Всем шагам его ведет!

Чтоб Инес пленить, изменник

На себя наводит лоск;

Чтоб дон Педро одурачить,

Сеть из небылиц плетет.

Пусть! Препятствием я встану

На его пути кривом:

Я капкан поставлю зверю,

Птицу заманю в силок,

Обведу его вкруг пальцев

И верну на путь прямой.

Вылечит его безумье

Хитростей моих настой.

Он меня узнать не сможет

В этом облике мужском,

Но, боюсь, обман раскроет,

Если будешь ты со мной.

Поезжай пока в Вальекас,

Там найди себе жилье, —

Это близко от Мадрида.

Ты получишь письмецо

С кем-нибудь из хлебопеков

Иль разносчиков.

Кинтана

Точь-в-точь

Дивный ваш рассказ, сеньора,

Словно быль седых времен

О волшебнике Мерлине…*

Да поможет вам господь!

Донья Хуана

А теперь прощай, Кинтана!

Я пришлю тебе письмо.

Кинтана уходит.

Явление второе

Донья Хуана, Караманчель.

Караманчель

Ну и трактирщик! Как завел —

«Плати вперед!» На мост приди ты —

Уж мы с тобою были б квиты…

Донья Хуана

Эй, ты! А ну…

Караманчель

Я вам не вол,

И, значит, нукать не пристало.

А если вол — пора пришла

Распрячь да покормить вола,

И напоить бы не мешало!

Донья Хуана

Что ж, напою — и не водой.

Согласен?

Караманчель

Ох, сеньор, еще бы!

Готов служить вам хоть до гроба.

Донья Хуана

Скажи: а кто хозяин твой?

Караманчель

Хозяин! Господи! Когда бы

Хозяева лились дождем

Или, не двигаясь, рядком,

Сидели, квакая, как жабы,

Валялись тут, на мостовой,

Шли косяками, как сардины,

Мне не достался б ни единый —

Уж, видно, жребий мой такой.

Донья Хуана

Но у кого служил ты?

Караманчель

Случай

Мне всучивал товар дрянной.

Клянусь, в сравнении со мной

И Ласарильо был везучий*

Я в слуги к лекарю пошел:

Он весь в атласе, фу-ты, ну-ты,

Ножищи замшею обуты:

И вроде чист, а дух тяжел.

По всем углам валялись книжки,

Но уж умишком — что твой дуб;

Как немец, жирен, вислогуб

И бородой зарос. Делишки

Такие он творил в тиши,

Что, сна лишившись от тревоги,

Я через три недели ноги

Едва унес. А хороши

Ведь были заработки!

Донья Хуана

Что же

Творил он?

Караманчель

Скажет афоризм,

К нему прибавит силлогизм*,

Рецепт напишет подороже —

И дело в шляпе. Так, ей-ей,

Он всех лечил. Для врачеванья

Нужны глубокие познанья,

А где найдешь людей темней,

Чем медики? Но мы на веру

Им нашу жизнь вручаем. Все

Они как белки в колесе —

Им не до книг. Вот мой, к примеру.

Он утром очи продерет,

Сожрет несвежую свинину,

Как следует христианину,

И аква витисом запьет*,

Животворительной водицей, —

И по визитам. Я — за ним,

Бежим по улицам кривым,

Аж пыль клубится над столицей.

В одиннадцать бредем домой.

Поверь мне, добрый мой читатель;

Да будь из бронзы врачеватель,

Он фистулами и мочой

И кое-чем еще похуже

Уж до того, несчастный, сыт.

Что Гиппократ ему претит,

И вообще на черта нужен.

Он мяса тухлого кусок

Проглотит и запьет винишком,

Потом придет черед картишкам —

За пулькой посидит часок…

Но три пробьет — и все сначала:

Несется медик во всю прыть,

И я, как за иголкой нить,

За ним несусь. Домой, бывало,

Вернемся к ночи. В кабинет

Хозяин поспешает (малость

В нем совести еще осталось),

И вот ползут на божий свет

Все Расисы и Авиценны*.

Но чуть раскроет фолиант,

Как оглушительный дискант

К нему доносится сквозь стены:

«Куда пропала Леонор?

Инес! Да что это такое?

Простынет у меня жаркое!

Зови отца. Сеньор! Сеньор!» —

«Я занят, — отвечает веско

Супруг. — Графинин сын как труп:

Холера это? Или круп?

Ее подруга, генуэзка,

Вторые сутки вся горит.

Пустил бы кровь, да страшновато:

Она, голубушка, брюхата.

Вот посмотрю, что говорит

Гален»*. Но входит тут супруга:

«Ты все науки превзошел,

А твой Гален — прямой осел.

Не миновать тебе недуга

От непосильного труда.

Не нарушай, мой друг, порядка.

А если лишних два десятка

Помрет — не велика беда».

Внимает эскулап в молчанье,

То покривится, то вздохнет,

Потом из-за стола встает:

В утробе у него бурчанье,

И требует она еды

Земной, мясной да пожирнее.

На полку ставит он скорее

Духовной мудрости плоды

И с радостью за стол садится,

Уписывает все подряд:

Сперва, как водится, салат —

Над ним он истово трудится;

Другие блюда чередой

Отведав, трапезу венчает

Маслинами и день кончает —

Отходит с миром на покой,

Не прочитав и полстраницы.

А там и утро настает,

И снова, утирая пот,

Бежит по улицам столицы.

Он к пациенту на кровать

Присядет, потирая ручки,

Острот заезженных три штучки

Отпустит и начнет писать

Рецепт, который знали предки.

Меж тем ученых слов река

С его струится языка:

Он в этом мастер был — и редкий: