Домой, ужинать и в постель. Из дневника - [25]
8 февраля 1661 года
Обедали с капитаном Ламбертом и беседовали о Португалии, откуда он недавно прибыл. Говорит, что место это очень бедное и грязное, речь идет о Лиссабоне — городе и королевском дворе. Что король очень груб и примитивен; не так давно за то, что он оскорбил какого-то дворянина, назвав его «рогоносцем», его чуть было не отправили на тот свет; ему устроили засаду и наверняка пронзили бы шпагой, не скажи он им, что он их король. Говорит, что в окнах там нет стекол — нет и не будет. Что королю прислуживает дюжина ленивых охранников, носят ему за отдельный стол мясо, порой в глиняных мисках, а иногда ничего, кроме фруктов, и время от времени полкурицы. И что сейчас, когда их Инфанта станет нашей королевой[49], ей будут подавать целую курицу или гуся, что для нее в диковинку.
17 октября 1661 года
К сэру Уильму Баттену, где зашел разговор об обычае избрания герцога Генуэзского, который правит два года и которому, точно королю, каждодневно прислуживают 400–500 человек. Когда же срок истекает и избирается новый герцог, к старому посылается гонец, который, становясь у подножья лестницы и глядя на него снизу вверх, обращается к нему со следующими словами: «Vostra Illustrissima Serenidad sta finita et puede andar en casa», что означает: «Срок Вашей светлости завершился, и теперь вы можете идти домой», после чего гонец с поклоном снимает шляпу, и старый герцог (по традиции он уже отослал вещи домой) покидает дворец, порой в сопровождении всего одного слуги, а на его место с величайшей торжественностью воцаряется его преемник. Согласно другой рассказанной нам истории, в герцогстве Регуэзском на Адриатике (государство небольшое, но, говорят, более древнее, чем Венеция, считается матерью Венеции, и турки обложили его со всех сторон) начальника дворцовой охраны меняют, опасаясь заговора, каждые 24 часа, с тем чтобы никто не знал, кто будет во главе стражи следующей ночью. Обычай таков: за вами приходят два человека, хватают вас, словно преступника, и отводят во дворец, где и вручают ключи <…>
11 января 1662 года
По словам Стокса, невзирая на то, что в Гамбо (Гамбии. — А.Л.) столь нездоровый климат, жители этой страны живут очень долго и ныне здравствующему монарху 150 лет, каковые считаются у них по дождям, ибо каждый год дожди идут четыре месяца кряду. Сообщил нам также, что тамошние монархи имеют по сто жен каждый и царь Гамбо предложил ему любую свою жену на выбор. Его предложением воспользовался капитан Холмс.
16 января 1662 года
Сегодня капитан Кок поведал мне, между прочим, с каким презрением относятся к ремеслу палача в Польше, хотя у страны этой доброе имя. В свое время, рассказал он, деревянные виселицы задумали там переделать в каменные, однако строители от такой работы отказывались до тех пор, пока в одном городе не было организовано торжественное шествие с флагами и сам бургомистр, в парадных одеждах, в присутствии всех строителей, не подошел к деревянной виселице и не ударил по ней молотком <…>, дабы каменщикам не стыдно было применить свое искусство для перестройки виселиц.
3 августа 1662 года
Сэр У-м Райдер рассказал мне историю о том, как однажды молния ударила в генуэзскую галеру под Ливорно с такой силой, что мачта разлетелась в щепы, а цепь на ноге одного из рабов расплавилась, ногу, впрочем, не повредив. Сэр У-м поднялся на борт и стал уговаривать освободить раба, которого освободило само Провидение, однако это ему не удалось, и раба вновь заковали в кандалы.
26 июня 1663 года
В Мурфилдсе встретил мистера Парджитера, с коим долго гуляли по полям <…>, беседуя главным образом о России, каковое государство, по его словам, — место весьма печальное. И хотя Москва город громадный, люди там живут бедно, дома, между коими огромные расстояния, тоже бедные, даже император и тот живет в деревянном доме; занятия же его сводятся к тому, что он напускает на голубей ястреба, который гонит их миль на десять-двенадцать, после чего бьется об заклад, какой из голубей быстрее вернется домой. Всю зиму сидят по домам, некоторые играют в шахматы, остальные же пьют. Женщины там ведут жизнь рабскую. Во всем императорском дворце не найдется, кажется, ни одной комнаты, где бы не было больше двух-трех окон, из них самое большое не больше ярда в ширину или в высоту — дабы зимой тепло было. От всех болезней там лечатся парильнями; те же, кто победнее, забираются в заранее нагретые печи и там лежат. Образованных людей мало, по-латыни не говорит никто, разве что министр иностранных дел, да и тот при необходимости.
16 сентября 1664 года
Беседовал с капитаном Эрвином об Индии, где он часто бывал. Рассказал, между прочим, что тамошнего царя Сиама обычно сопровождает около тридцати — сорока тысяч человек и ни один из них не смеет в его присутствии хмыкнуть или кашлянуть. Говорит, что преступникам там не отрубают голову, а срезают верхнюю ее часть, да так искусно, что у несчастных обнажаются мозги, от чего они немедленно умирают. По его словам <…>, в присутствии государя всем надлежит пасть ниц и под страхом смерти не поднимать на него глаз. Когда Эрвину и его товарищам оказали как иноземцам честь, пригласив их наблюдать за охотой на дикого слона, они встали на колени и не сводили с монарха взгляд, однако их переводчик настаивал, чтобы они пали ниц, ибо боялся, что за вольности иноземцев будет наказан он. Когда охота завершилась, от монарха явился гонец, и переводчик счел, что его собираются казнить, однако царь всего лишь прислал узнать, понравилась ли чужеземцам охота, на что переводчик отвечал, что ничего лучшего они в жизни своей не видали и считают Сиама величайшим из монархов. Когда гонец удалился, Эрвин и его товарищи поинтересовались у переводчика, что он сказал, и, когда тот ответил, спросили: «Зачем ты сказал неправду, не спросив у нас разрешения?» — «Я должен был сделать это, — отвечал переводчик, — иначе бы меня повесили, ведь наш царь предпочитает мясу и вину лесть».
