Домовой - [29]
Пометавшись по дому и не найдя себе еще какого-нибудь применения я, наконец, признала поражение перед собственной звериной сущностью и, закутавшись в тулуп, выбралась на знакомую полянку за огородом. Нахохлившись, села на столик. Настроение было не очень хорошим — еще после утреннего происшествия. К тому же до знакомой русалки тоже достучаться-докричаться не удалось. Не то заснула, не то замерзла — кто их знает? На мои воззвания только пару раз булькнуло и на сим общение закончилось.
Не зная, куда себя деть, я очень остро чувствовала и тревогу, животное чутье звериной ипостаси, ощущая себя на редкость беззащитной перед тем, что, знала, грядет. А если я вообще никогда больше не смогу перекинуться? Как кот? Только он-то застрял в зверином облике, поди уже и не помнит, как человеком был, а я? Как мне забыть эти ощущения?..
Приступ острой жалости к себе бесцеремонно прервали. На поляну, прошуршав по кустам, выбралась куница. Замерла на границе леса, рассматривая меня и словно прикидывая — опасно-неопасно? И решила, что такое соседство ничем ей не помешает.
Пока я хлопала глазами от чужой наглости, она юрко прошмыгнула ко мне, взобралась цепкими лапками по штанине, застыла на секунду, рассматривая поближе черными бусинами глаз, и сунула мордочку в карман, откуда вкусно пахло хлебом — выходя из дома, я захватила с собой зачерствевшую корочку, чтобы скормить синицам.
Не успела я опомниться, как меня уже обокрали — корочка, подцепленная острыми, как иглы, зубами, вынырнула из кармана и по широкой дуге плюхнулась в снег.
От неожиданности я лязгнула на куницу зубами, за что заслужила скептично-осуждающий взгляд, дескать, чего буянишь? После чего зверек ловко спрыгнул прямо к добыче и скрылся с ней в лесу.
— Ты же хищник, черт возьми! — напомнила я. — Как и я!
Но жалобливое настроение уже прошло. Сидеть на столе тоже стало холодно — пришлось возвращаться.
Пару недель стояла тишина — в переносном смысле. На самом-то деле деревня кипела и бурлила, обсуждая выловленный на крещение труп, причины его гибели (хотя тут никто особо не сомневался — Генка пил в три горла и многие ему именно такую смерть пророчили) и мое невольное в этой истории участие. Похоже, деревня разделилась на два лагеря — одних, как и участкового, столь подозрительное совпадение насторожило и они окончательно убедились в моей ведьминской сущности, другие апеллировали, что прыгнуть-то я собиралась и предлагали повторить на бис. Спустя неделю я нашла на своем пороге пластиковую бутылку, с коряво приклеенным тетрадным листом, на котором крупными буквами было написано: «Святая вода», а еще через день едва не убилась, поскользнувшись на крыльце — кто-то залил его водой (подозреваю, тоже освященной). Полагаю, изрыгаемые мной словесные конструкции вполне могли сойти за проклятие, посланное на головы незадачливых экспериментаторов.
Помимо сплетен к началу февраля по деревне начало ходить и кое-что более существенное — простуды. Поэтому конец января, да и первые февральские дни я по большей части проводила за кухонным столом: несмотря на то, что деревенские так и не определились, кем меня считать, они охотно пользовались помощью, принимая мази, отвары, сборы и ругань (я тебе говорила — не лезть на крышу?! Куда тебя, с твоей спиной, понесло?!) с равным смирением.
Крутилась под ногами и Машка. Правда, не столько помогала, сколько нервировала меня своими завываниями — великая любовь в лице писателя давно уже не объявлялась и даже, встреченный на улице и застигнутый, так сказать, на месте преступления (полагаю, в тот момент он колол дрова во дворе у Насти — продраться сквозь Машкины всхлипывания до сути вопроса было сложно) он трусливо сбежал в избу.
Гришка же наоборот, изображая примерного семьянина, лишний раз на хуторе старался не появляться, хотя в баню звал исправно.
Исключительно запоминающейся оказалась встреча с новым священником — на похороны Генки я отправилась не столько из желания почтить память усопшего, сколько желая убедиться, что ночью он не встанет тревожить Настю с детьми. Народу собралось немало (опять же, скорее из-за отсутствия других развлечений), я пришла одной из последних, когда все остальные уже сгрудились вокруг могилки, кидая мерзлые комья земли на дешевый гроб. Отец Пантелеймон стоял в голове покойного, заунывным речитативом подбираясь к концу службы, кадило периодически взлетало к серому небу, исторгая удушливый дым и заставляя синхронно креститься окружающих. Мне нужно было подобраться поближе, кинуть в могилку мешочек с травами вперемежку с железной стружкой (поскольку о железном гробу участковый даже слушать не захотел), но тут моего носа достигли благовония.
То ли отец Пантелеймон действительно святой, то ли у меня на ладан аллергия — но в ту же секунду я почувствовала, как в носу начинает нестерпимо свербеть и не успела ничего сделать, как оглушительно, с оттяжкой чихнула. Выпавший из рук мешочек плюхнулся прямиком на крышку гроба, но никто этого даже не заметил — все смотрели на меня. Батюшка замолчал, кадило замерло.
— Простите, — прогнусавила я, чувствуя, как в носу снова начинает чесаться и зажимая его руками. — Я случа-а-пчхи!
Королевские бастарды — наследие древних времен. Традиция, которой приходится следовать в борьбе за власть. Святые и проклятые, они — основа могущества королевского дома, несмотря на свое двойственное положение. Это официальная версия. На самом деле многие уже давно не верят в сказки о могуществе бастардов. Корона вытянула их силы, забрала дары… И само их существование становится бесполезным… Инира Нокт-Аукаро — бастард. И многое могла бы рассказать о том, что происходит за кулисами. Какова на самом деле жизнь ребенка, ни разу в жизни не встречавшего своего отца.
Желание сбежать от мира привело меня в такую глушь, что, казалось бы, можно купаться в одиночестве, покое и безопасности. Я еще никогда так сильно не ошибалась. Собственная прабабка оказалась оборотнем, священник — колдуном, местный алкоголик — страдающим от проклятия, а тут еще и сестра-ведьма решила заглянуть на огонек. Нет уж, нет уж, не надо мне такого счастья! Вот разберусь со всей этой чертовщиной и заживу спокойно…
Воспоминания о вчерашнем вечере болезненными вспышками всплывали в памяти Родиона Мельникова. Кажется, его избили. Очень жестоко. Скорее всего из-за того, что у него не было ничего, кроме дешевого телефона и небольшой суммы в кошельке. Как же все болит! С трудом передвигая ноги, Родион добрался до родного двора, где сознание покинуло его окончательно. В следующий раз студент очнулся в больнице. Рядом сидел до неприличия приветливый врач, который и рассказал Родиону, что с ним произошло. Если вкратце – ему вообще повезло, что он выжил.
Мирославу, жителю Праги, приходит приглашение в театр от неизвестного лица. Он совершает этот визит, не зная о том, что делает шаг в иной, самый таинственный мир города, в котором теперь будет иметь другое, весьма рискованное занятие, встретит свою любовь и станет участником удивительных мистических событий.
Спокойной жизни конец — в Город едет делегация инквизиторов. Они ищут опасную преступницу, и местные ведьмы должны помочь. Кристина идет по следу, но все четче понимает: в деле куда больше загадок, чем кажется на первый взгляд. Магические аномалии в буквальном смысле хватают за ноги, мотивы преступницы невозможно понять, а глава делегации что-то скрывает. И, кажется, не он один…
Лейтенант полиции Алексей Егоров допускал возможность существования настоящих ведьм. И наверное, поэтому не стоит удивляться тому, что с одной из них он встретился во время очередного расследования. Ведьма Круга – 1.
Тим и Эльза заключают соглашение о неразглашении их связи, но оно немедленно оказывается под угрозой: к ним в отделение направляют инспектора, который оказывает Эльзе недвусмысленные знаки внимания. Прибавьте к этому новую волну сексуальных преступлений с участием фейри, появление старого знакомого — преступного авторитета, ну а главная вишенка на торте — сразу два напарника, ведущие себя как два самца оленя в брачный период. Нелегко работать в магической полиции….
В один далеко не прекрасный день люди, проснувшись, обнаружили, что все вокруг стало черно-белым. Все краски исчезли. Никто, конечно, не умрет из-за того, что небо светло-серое даже в солнечный день, а листва на деревьях свинцового оттенка. Просто с исчезновением цвета и жизнь почему-то утратила вкус. Чтобы выяснить, откуда взялась эта напасть, и избавить человечество от наступившей депрессии, бывший работник фабрики цветных карандашей Артюр и незрячая журналистка Шарлотта затевают расследование, которое столкнет их с нью-йоркским таксистом, обитателями дома престарелых и даже бандитами из китайских «триад»… Эта веселая и остроумная книга заставит читателя новыми глазами взглянуть на привычный окружающий мир.