Доминика из Долины оборотней - [101]

Быстро, так что человеческий глаз не уловил бы её движений, Саманта пробежала вдоль грядок, и, спустя несколько секунд, уже вручала мне миску, наполненную отборными ягодами. Не удержавшись, я схватила одну из них и сунула в рот. Блаженство! До этой минуты я даже не понимала, как же мне не хватало этого в Литл-Роке, где в супермаркете продавались какие-то совершенно безвкусные ягоды. Взяв другую клубничину, я сунула её в рот Фрэнку.

– Теперь ты понимаешь, почему я могла пропадать здесь часами? – спросила я, видя, с каким явным удовольствием он проглотил лакомство.

– Теперь понимаю, – улыбнулся Фрэнк.

– Спасибо, Саманта. Пока, Гидеон, – пристраивая миску с ягодами на животе, рядом с пакетом с сэндвичами, сказала я. – Мы пойдём.

– Хочешь показать Фрэнку своё любимое место? – понимающе кивнула Саманта.

– Да.

– Я думал, что ЭТО твоё любимое место, – поднял брови Фрэнк.

– Это моё третье любимое место, – помотала я головой.

– То есть даже не второе?

– Второе у неё – грядки с клубникой, – засмеялся Гидеон. – Грунтовая ягода гораздо слаще и ароматнее. Но, к сожалению, доступна лишь пару месяцев в году.

– Помню, как Ники ползала по грядкам, ещё даже ходить не умея. И закатывала истерику, стоило попытаться её оттуда забрать. Элоиз приходилось дожидаться, пока она уснёт, чтобы унести её. Счастье, что у наших малышей лужёные желудки и никакой аллергии или диатеза у них просто не бывает.

– Иногда мне казалось, что она съедала ягод больше, чем весила сама, – засмеялся Гидеон.

– Ну, это вряд ли, – слегка смутилась я.

– Он шутит, – успокоила меня Саманта. – Но, знаете, Фрэнк, что меня всегда удивляло. Даже будучи двухлетней крохой, едва научившейся ползать, она выбирала исключительно спелые ягоды. И, в отличие от других малышей, никогда не совала в рот зелёные ягоды, листья или земляных червей. Уникальная малышка!

– Да, моя Ники самая уникальная малышка на свете, – с обожанием глядя на меня, сказал Фрэнк.

– И ты тоже. Самый-самый уникальный, – я счастливо вздохнула, глядя в его прекрасные синие глаза и прижимаясь щекой к его мощной груди. На какое-то время мы замерли, не в силах отвести глаза, пока не услышали покашливание Гидеона.

– Шли бы вы, ребятки, куда-нибудь, где будете одни. Не смущайте нас, стариков. Ой!

При его первых словах я отвела взгляд от Фрэнка и успела увидеть, как локоть Саманты врезался в ребра её мужа. Быстро поняв, что именно ляпнул, он примиряюще забормотал.

– Прости-прости, дорогая! Это я себя имел в виду, а ты у меня – самая молодая и самая красивая, клянусь!

– Ладно, ты прощён, – Саманта легонько чмокнула проштрафившегося мужа, который тут же сгрёб её в охапку, а их лёгкий поцелуй перерос в страстный.

– Нам, пожалуй, и правда пора, – смущённо пробормотал Фрэнк и, пятясь, выбрался из теплицы, благо дверь открывалась наружу. А пара в клубничном раю, похоже, даже этого не заметила.

– Нам туда, – кивнула я в нужном направлении, с лёгкой завистью глядя на двойной силуэт сквозь полупрозрачную стену теплицы. Как бы я хотела оказаться сейчас на их месте – вот так открыто проявлять свои чувства. А мы с Фрэнком… Мы ведь так ни разу ещё и не поцеловались. Поцелуи в лоб – это же совсем не то…

Раньше, когда мы ещё не вернулись домой, Фрэнк казался мне немного… другим. Я не знаю, как это объяснить, но после нашего возвращения Фрэнк стал чуть иначе себя вести. Он был всё таким же невероятно заботливым и буквально лелеющим меня, он всё так же смотрел на меня обожающим взглядом. Но… Если не считать того случая возле клиники… Я не понимала, что происходит, но я просто чувствовала это изменение. Он стал словно бы… сдержаннее. Да, это слово очень подходит. Но почему? Что изменилось? Это его сказанное у клиники: «Не сейчас»… Тогда я восприняла это как: «Немного позже», но, похоже, ошиблась, поскольку уже было и «немного позже», и «намного», а Фрэнк даже не попытался меня поцеловать. В чём же дело?

И вдруг, в какой-то момент, меня осенило. Этот его разговор с моим отцом! Неужели Фрэнк на полном серьёзе собрался ждать ближайшие двадцать пять лет до моего перерождения, ограничиваясь лишь поцелуями в лоб, словно я ребёнок. Но это ведь не так, я уже достаточно взрослая. И вовсе не собираюсь ближайшие четверть века ограничиваться отеческими поцелуйчиками в лоб. Похоже, придётся брать дело в свои руки.

Ничего не подозревая о моих планах, Фрэнк спросил:

– Саманта ведь тоже оборотень, верно? Но при этом она – жена твоего кузена… И так на него похожа…

– Угу, – кивнула я. – Все, кто входит в нашу семью, я имею в виду людей, точнее – человеческих жён, тоже удивляются подобному сходству бессмертных супругов. Да, Саманта тоже оборотень, да, она тоже из нашей семьи. Но пусть тебя не смущает её сходство с Гидеоном. На самом деле между ними – восемь колен родства. Он кузен её прапрадеда, она одна из потомков дяди Ричарда, и приходится Эндрю родной тётей. Я тебя совсем запутала, да?

– Есть немножко. Впрочем, меня скорее ошеломило то, что Эндрю – настолько дальний потомок Ричарда. Как-то не ожидал…

– Ха, у самого Эндрю уже внуки есть! У дяди Ричарда восемь поколений потомков, больше всех в нашей семье. Но, учитывая, что ему более трёх тысяч лет – ничего удивительного в этом нет.