Домик номер десять - [23]

— По-моему, нормальное, ничем не хуже «зайчика», который входит в семейство зайцевых, наряду с пищухой, а это мышь, в общем-то. Девочки же бояться мышей. А «рыбка»? Ты видела, какие рыбы встречаются, рыба-пила или рыба-черт? А Лягушата всегда на позитиве, посмотри детские мультики, отличные ребята, эти лягушки. К тому же, царевна из лягушки получается, а не из кролика, она же не рагу.

— Что? — Роза слушала, открыв рот, и вдруг засмеялась, такого почти научного подхода к прозвищам она еще не встречала. — Так ты ждешь, что я от поцелуя царевной стану?

— Я знаю, что ты царевна, — вдруг проговорил Матвей. — Так ты меня избегаешь?

— Нет, я была занята. Банк и вообще, много всего.

— Уф, — Розе показалось, что выдохнул Матвей с не наигранным облегчением. — Я все высматривал твой Рав, один раз зашел спросить у твоей мамы, но она так начала суетиться, что решил больше не беспокоить, может быть, зря, конечно, да и по телефону не хотелось…

Роза смотрела на Матвея и не могла понять, что происходит. Этот мужчина заинтересован в ней? Не в сексе с ней, а именно в ней? Или ей это только кажется. Она выпила фужер вина, заполняя мелкими глотками паузу, смотря в лицо Матвея. До чего же классная у него улыбка. Полудетская, полусмущенная и, на полную катушку, грешная.

— Тогда, может быть, массаж? После еды нежелательно, конечно, но, уверен, ничего страшного не произойдет.

— Подкат? — Роза улыбнулась, вернее засияла.

— Нет, предложение массажа, — Матвей нагнулся через стол, предварительно отодвинув тарелки. — У тебя напряжена спина и шея. Не чувствуешь? Знаешь, что, — в руках Матвея показался айфон, чуть позже запиликал Розин самсунг. — Это мой номер, будешь на базе днем, звони, приходи. Мы почти всегда где-то рядом.

- А? — Роза моргнула от неожиданности. Что это значит? Она уже царевна, что ли? То есть не лягушонок?

— Помочь убрать? — Матвей встал и начал складывать тарелки стопкой, как в столовой, оставил только Розин фужер с вином и вопросительно посмотрел на девушку, та подскочила, взяла оставшуюся посуду и двинулась открывать дверь, идя впереди, показывая дорогу.

На кухне поставили посуду в мойку, а потом Роза загрузила в посудомойку, включив. Она неловко молчала. Стыдиться было нечего, на кухне не было дорогой мебели, но она была добротная, выполненная хоть и недорого, но под заказ. Недорогая бытовая техника. И главное, чисто. Правда, за порядком чаще следил Виктор, но делал он это по-военному тщательно. Не было никаких домашних растений, корзиночек, статуэток, ничего, что, как считается, создает уют. Чисто. Практично. Функционально.

Матвей окинул взглядом Розу, она в ответ его. Что видел Матвей, было ясно. Короткие джинсовые шорты по попу, яркую татуировку на бедре, выглядывающую из-под края шорт, крепкие ноги, крутые бедра, тонкую талию, грудь, прикрытую легкой футболкой — Роза была уверена, что сквозь тонкую ткань отлично видны не только очертания, но и соски, — длинные черные волосы. Ничего, что могло бы поразить Матвея в самое сердце.

А вот вид со стороны Розы был куда интересней. Матвей облокотился одной рукой на стол, льняные брюки скрывали длинные ноги, белая майка контрастировала с загорелым, мощным телом и такими же руками. Роза подумала, а смогла бы она обхватить ладонями хотя бы у локтя, точно нет. Длинные пальцы на крупных ладонях. Улыбающиеся карие глаза, как у Розы, волосы тоже черные, но вьются. Воплощение женской мечты. От ступней и пальцев рук, до макушки с кучерявыми волосами.

В то же мгновение, Матвей протянул руку, Роза не успела и подумать о возражении, не то что возразить, как ее уже целовали. Так же ненасытно, как в душе. Сразу, без долгих поигрываний. А Роза, словно только этого и ждала, отвечала с той же страстью и жадностью.

— Пошли, — услышала жаркий шепот в губы.

— А…

— Пошли, пошли, — ее уже тянули за руку на улицу.

Не заметила, как прошла веранду, три ступеньки, и ступила за угол дома, где было плохо освещено, вернее — никак.

— Мне… мне переодеться надо? — для чего-то выпалила Роза с вопросительной интонацией.

— Лягушонок, — ее снова прижали к крепкому телу, захват рук не позволял двинуться, при этом не давил до боли. — Зачем тебе одеваться, если все равно раздеваться?

В это время мужские руки наглядно продемонстрировали, что скоро она будет без одежды. Шорты спустились вниз по ногам, вместе с бельем, и Роза переступила через них, футболка задралась к шее. Ну, а саму Розу прогнули в пояснице, она ухватилась за стену дома, задумавшись на мгновение, что с такой разницей в росте это не самая удобная позиция. А потом почувствовала, что и позиция удобная, и разница в росте совсем не мешает. Только и успевала, что держаться за стену и не слишком громко стонать. Еще думать время от времени, что если пойдет кто-то из отдыхающих или, что еще хуже, мама, стыда не оберешься, но отказаться от такого — ни в жизнь!

В отличие от поцелуев, двигался Матвей не жадно, не настырно, а плавно и деликатно — если опустить тот момент, что нагнул он Розу в трех шагах от веранды. И эта плавность уносила Розу быстрее и наверняка, пока она не напряглась всем телом, а потом замерла, пытаясь не упасть, свело даже пальцы на ногах, стоять не было сил абсолютно. Ее подхватил Матвей и с громким стоном, несколькими качками, кончил, облокотившись одной рукой о стену, другой он держал Розу, расслабленную и повисшую, как тряпочка. И в голову не пришло, что может упасть. Из рук Матвея — никогда.