Домик на краю земли - [4]

Такова, насколько возможно воссоздать ее в общих чертах, история геологического образования Кейп-Кода. Восточный и западный рукава полуострова — погребенное пространство древней равнины, предплечье — ледниковый остаток побережья. Полуостров вдается в океан значительно дальше любой другой части атлантического побережья Соединенных Штатов Это самый отдаленный из всех дальних берегов. Расшибаясь с грохотом об утес, океан встречает здесь дерзкий отпор бастиона, стоящего на грани миров.

2

Утес, о котором я пишу, и окаймляющий его пляж противостоят Атлантике предплечьем Кейп-Кода Эта внешняя часть полуострова представляет собой как бы стену приблизительно двадцати миль в длину и не более четырех в ширину. В районе Провинстауна она как бы выходит из океана своими дюнами и песчаными равнинами, настланными волнами. Отсюда ее пески заворачивают в сторону континента, отклоняясь к Плимуту на манер кисти человеческой руки, до предела согнутой в запястье, и гавань Провинстауна оказывается словно охваченной пальцами. (Сравнение полуострова с предплечьем напрашивается само собой и совершенно точно.) В Труро, самом запястье Кейп-Кода, линия суши, которая изгибается плавной дугой с запада на восток, меняет направление и спускается на юг. Здесь внезапно вырастает земляной вал, резко набирающий свою наибольшую высоту. От маяка Хайленд он простирается на зюйд-тен-ост[2] до станций береговой охраны, расположенных в Истеме и Нозете. Вал этот вписывается в небо то волнистыми линиями, то зубцами, ровными, как у военной крепости. В проемах там и сям видны песчаные холмы — свидетельство того, что там, наверху, местность пустынна.

У Нозета вал обрывается, океан вторгается в пределы полуострова — начинается царство дюн.

Итак, вал прерывается, и целая стена дюн выдвигается на пляж. Через пять миль дюны тоже кончаются, упираясь в пролив. Океан каждодневно перехлестывает через его отмели, заполняя водой огромную лагуну, заходящую в тыл дюнам. Высыхающее дно лагуны усеяно возвышениями — приливными островками — и изрезано затейливыми изгибами проток. Это лагуна Истема и Орлинса. Иногда высокие приливы накрывают эти островки, превращая лагуну в настоящую бухту.

К западу виднеется Кейп-Кодская возвышенность, нависающая над топями и протоками. Вокруг Истема ландшафт представляет собой открытую волнистую местность, поросшую вереском. Еще дальше на запад находится залив Кейп-Код. Могущественное племя индейцев-нозетов владело когда-то этими землями, замкнутыми водами океана.

Дальний утес и одинокая дюна, водная равнина и яркая кромка иного мира на горизонте, луга, болота и поросли вереска — таков Истем, внешняя часть Кейп-Кода. Солнце и луна встают здесь из волн; небосвод подобен необъятному океану; облака приходят то с суши, то с океана. За долгие годы знакомства я так полюбил эту землю, что в конце концов выстроил для себя домик на ее дальней окраине.

Домишко стоял один-одинешенек на вершине дюны у южной оконечности истемского бара. Я сам начертил план дома, а выстроил его мой сосед со своими плотниками. Когда я начинал строиться, мне и в голову не приходила мысль использовать этот приют как постоянное жилье. Мне хотелось обзавестись гнездом, достаточно уютным и зимой, куда бы я смог приезжать в свободное время. Я назвал дом «Полубаком». Он состоял из двух комнат — спальни и кухни-гостиной, и его размеры были двадцать футов в длину и шестнадцать в ширину. Кирпичный камин, стоявший спиной к смежной стене, обогревал не только гостиную, но и выгонял холод из спальни. Для приготовления пищи я использовал керосиновую плитку с двумя конфорками.

Сосед строил добротно. Как я и ожидал, дом оказался компактным, прочным, удобным и теплым. Большая комната была обшита деревом, и я покрыл стенные панели и оконные рамы желто-коричневой краской под цвет буйволовой кожи — добротным колером настоящего корабельного полубака[3]. Все же количество окон в доме выдавало любительский подход к его планировке. Их было десять. Семь в большой комнате: два смотрели на восток, на необозримый океанский простор; два — на запад, словно контролируя топи; два — на юг; кроме них в дверь было врезано застекленное оконце-глазок. Семь окон одной из комнат глядели с вершины песчаного холма, открыто стоящего под лучами океанского солнца (в его ослепительно ярком перекрестном огне). Я предвидел это обстоятельство и предусмотрительно снабдил окна ставнями.

По первоначальному замыслу ставни были сделаны на случай суровой зимы, однако они служили мне в течение всего года, спасая и от солнца. Вскоре я понял, что могу либо полностью затемнять комнату, либо по собственному усмотрению превращать ее в подобие открытой веранды. В спальне я прорубил три окна: на восток, на запад и на север, к маяку Нозет.

Чтобы добывать питьевую воду, я вогнал в тело дюны трубу-колодец. Хотя из-за близкого соседства океана местный песок, кажется, просолился насквозь, глубоко внизу все же таятся пресные воды. Качество этой воды неодинаково: кое-где она немного солоновата, местами — свежая и вкусная. Мне посчастливилось наткнуться на обильный источник очень чистой воды. Труба помпы спускалась под пол в крытый колодец, выложенный кирпичом; там был устроен кран для ее осушения во время заморозков. (В жестокие морозы я наполнял водой несколько ведер, ставил их в раковину и немедленно осушал помпу.)