Домби и сын - [65]

Корнелія выразительно взглянула черезъ очки на м-ра Домби, какъ будто y нея было пламенное желаніе привести нѣсколько цитатъ изъ произведеній безсмертнаго генія. Но нечаянный стукъ въ двери помѣшалъ ей привести въ исполненіе это намѣреніе.

— Кто тамъ? — сказал ь докторъ. — Войди, Тутсъ, войди. Ты видишь м-ра Домби.

Тутсъ поклонился.

— Какое странное стеченіе обстоятельствъ! — продолжалъ д-ръ Блимберъ. — Передъ нами теперь начало и конецъ, альфа и омега. Это глава нашего заведенія, м-ръ Домби.

Не только глава, даже и плечи, могъ бы прибавить д-ръ Блимберъ, потому что молодой Тутсъ былъ гигантскаго роста, въ сравненіи съ прочими воспитанниками заведенія. Онъ растерялся, покраснѣлъ и оскалилъ зубы, увидѣвъ себя среди незнакомыхъ людей.

— Прибавленіе къ нашей маленькой академіи, любезный, — сказалъ докторъ. — Это сынъ м-ра Домби.

Молодой Тутсъ покраснѣлъ опять, и такъ какъ вслѣдъ за тѣмъ воцарилаеь торжественная тишина, то онъ счелъ необходимымъ сказать что-нибудь съ своей стороны.

— Какъ ваше здоровье? — воскликнулъ онъ, наконецъ, обращаясь къ Павлу, и воскликнулъ такимъ басистымъ, но вмѣстѣ робкимъ, чуть не овечьимъ голосомъ, что если бы вдругъ ягненокъ зарычалъ, какъ левъ или тигръ, это чудо не озадачило бы такъ удивленныхъ зрителей.

— Объяви, Тутсъ, магистру Фидеру, — сказалъ д-ръ Блимберъ, — чтобы онъ приготовилъ необходимыя книги для сына м-ра Домби и назначилъ ему приличное мѣсто въ классной залѣ. Милая моя, — продолжалъ докторъ, обращаясь къ женѣ, — м-ръ Домби, кажется, еще не видалъ дѣтскихъ опочиваленъ?

— Если м-ру Домби угодно взойти наверхъ, — сказала м-съ Блимберъ, — я очень рада показать ему владѣнія Морфея.

Съ этими словами м-съ Блимберъ, дама очень услужливая, съ чепчикомъ на головѣ изъ матеріи небеснаго цвѣта, вышла изъ дверей въ сопровожденіи м-ра Домби и Корнеліи. М-съ Пипчинъ послѣдовала за ними, озираясь во всѣ стороны въ надеждѣ встрѣтить негоднаго лакея грубіяна.

Пока они ходили, Павелъ продолжалъ сидѣть на столѣ, держа за руку Флрренсу и робко устремивъ пытливый взоръ на Блимбера, который, между тѣмъ, облокотившись на кресла и заложивъ руку за пазуху, держалъ передъ собою книгу на разстояніи протянутой руки отъ своихъ глазъ. Онъ читалъ, и было что-то ужасное въ этой манерѣ чтенія, безстрастной, хладнокровной, рѣшительной. При этомъ лицо его было совершенно открыто, и когда докторъ благосклонно улыбался своему автору или хмурилъ брови и дѣлалъ гримасы, какъ будто говорилъ: "Не разсказывай, любезный, знаю я получше тебя", — фигура и всѣ пріемы его поражали зрителя невольнымъ страхомъ.

Молодой Тутсъ, которому тоже нечего было дѣлать наверху, остался въ комнатѣ и самодовольно осматривалъ колеса въ своихъ часахъ, пересчитывая въ то же время свои серебряныя деньги. Но это продолжалось недолго: когда докторъ, перемѣняя положеніе, поворотилъ свои толстыя ноги, Тутсъ тихонько вынырнулъ изъ комнаты и уже болѣе не показывался.

Между тѣмъ м-ръ Домби, обозрѣвъ владѣнія Морфея, воротился въ докторскій кабинетъ.

— Надѣюсь, м-ръ Домби, — сказалъ докторъ, положивъ книгу на столъ, — нашъ порядокъ удостоился вашего одобренія.

— Превосходный порядокъ! — сказалъ м-ръ Домби.

— Очень хорошій, — тихонько сказала м-съ Пипчинъ, вообще нерасположенная къ преувеличеннымъ похваламъ.

— М-съ Пипчинъ, — сказалъ м-ръ Домби, озираясь вокругъ, — съ вашего позволенія, докторъ, и также съ вашего, м-съ Блимберъ, хотѣла бы по временамъ навѣщать здѣсь моего сына.

— Можетъ во всякое время, — замѣтилъ докторъ.

— Мы всегда рады видѣть м-съ Пипчинъ, — благосклонно сказала докторша.

— Стало быть, — сказалъ м-ръ Домби, — теперь всѣ распоряженія окончены, и вы позволите проститься съ вами.

Тутъ онъ близко подошелъ къ Павлу, который все еще сидѣлъ на столѣ.

— Прощай, милое дитя! — сказалъ м-ръ Домби.

— Прощай, папа.

Лицо ребенка, небрежно протянувшаго руку отцу, приняло тревожное, заботливое выраженіе. Но не отецъ былъ предметомъ этой заботы, и не на него обратилось печальное личико. Нѣтъ, Флоренсу искалъ маленькій Павелъ, и только Флоренсу, всегдашній предметъ своей нѣжной привязанности.

Если бы м-ръ Домби, въ своемъ безумномъ высокомѣріи гордаго богача, нажилъ себѣ врага, жестокаго, мстительнаго, непримиримаго, даже такой врагъ въ настоящую минуту забылъ бы о мщеніи, вполнѣ довольный мучительною скорбью, раздиравшею сердце его обидчика.

Онъ нагнулся и поцѣловалъ ребенка. Если глаза его въ эту минуту о_т_ч_е_г_о-т_о потускнѣли, и онъ не могъ хорошенько разглядѣть маленькое личико, зато, быть можетъ, умственный взоръ его прояснился теперь болѣе, чѣмъ когда-либо.

— Скоро мы увидимся, Павелъ. По субботамъ и воскресеньямъ ты свободенъ.

— Знаю, папа, — отвѣчалъ Павелъ, взглянувъ на сестру, — по субботамъ и воскресеньямъ я свободенъ.

— И ты будешь учиться хорошо, — продолжалъ м-ръ Домби, — не правда ли?

— Постараюсь, папа, — отвѣчалъ ребенокъ тономъ слишкомъ уставшаго человѣка.

— И теперь ты скоро вырастешь большой, — сказалъ м-ръ Домби.

— Охъ, очень скоро! — проговорилъ ребенокъ, и взоръ его, старый, очень старый взоръ, обращенный на м-съ Пипчинъ, замеръ и потухъ въ ея черномъ бомбазиновомъ платьѣ. Она тоже, съ своей стороны, подошла проститься и оторвать отъ него Флоренсу. Движеніе, ею произведенное, разбудило м-ра Домби, глаза котораго были неподвижно обращены на Павла. Еще разъ онъ погладилъ его по головѣ, пожалъ его маленькую руку и, холодно разкланявшись съ докторскимъ семействомъ, поспѣшно вышелъ изъ кабинета.