Домби и сын - [32]

М-ръ Кларкъ, по-видимому, не помнилъ себя отъ изумленія и, насилу переводя духъ, замѣтилъ только, что никогда не случалось ему видѣть такой исторіи на этой пристани. Вальтеръ поднялъ башмакъ и проворно надѣлъ его на маленькую ножку, какъ сказочный принцъ, надѣвшій туфли Сандрильонѣ. Онъ подалъ правую руку Флоренсѣ, повѣсилъ на лѣвое плечо кроличью шкуру, и новый Геркулесъ, онъ почувствовалъ, что страшный драконъ бездыханный лежитъ y его ногъ.

— Не плачьте, миссъ Домби! — сказалъ Вальтеръ, проникнутый необыкновеннымъ восторгомъ. — Какъ я радъ, что былъ въ это время на пристани! Теперь вы такъ же безопасны, какъ если бы защищала васъ цѣлая рота храбрыхъ моряковъ на военномь кораблѣ.

— Я не стану больше плакать, — отвѣчала Флоренса, — теперь я плачу только отъ радости!

— Плачетъ отъ радости! — думалъ Вальтеръ, — и я причиной этой радости! Пойдемте, миссъ Домби. Вотъ и другой башмакъ вы обронили, надѣньте лучше мои, миссь Домби.

— Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, не безпокойтееь, — сказала Флоренса, останавливая юношу, когда тотъ поспѣшно началъ разуваться. — Мнѣ хорошо и въ этихъ башмакахъ, право хорошо!

— Ну да, — сказалъ Вальтеръ, взглянувъ на ея ножку, — мои были бы слишкомъ велики для васъ Какъ это мнѣ такая глупость пришла въ голову! Въ моихъ вамъ вовсе нельзя идти! Пойдемте, миссъ Домби. Какой это мошенникъ оскорбилъ васъ? Какъ бы до него добратьсяі

И они пошли рука объ руку, не обращая ни малѣйшаго вниманія на проходящихъ, которые съ изумленіемъ смотрѣли на странную чету. Вальтеръ былъ совершенно счастливъ, и въ глазахъ его искрилась безпредѣльная гордость.

Становилось темно, небо покрылось облаками, и уже начиналъ накрапывать дождь; но счастливая чета не заботилась ни о чемъ и быстро продолжала идти впередъ. Оба они совершенно погружены были въ послѣднія приключенія, и Флоренса обо всемъ разсказывала съ невинной откровенностью своего возраста, между тѣмъ какъ Вальтеръ слушалъ ее съ напряженнымъ вниманіемъ, воображая, что они гуляютъ въ густой чащѣ между высокими деревьями, на какомъ-нибудь пустомъ острову, подъ тропиками, вдали отъ грязной улицы на берегу Темзы.

— Далеко надъ идти? — спросила наконецъ Флоренса, вперивъ глазки на лицо своего товарища.

— Ахъ, да! — сказалъ Валтеръ, останавливаясь, — куда это мы зашли? Знаю, знаю. Но теперь контора заперта, миссъ Домби. Тамъ никого нѣтъ. М-ръ Домби уже давно ушелъ. Намъ надо идти къ вамъ домой, или… знаете ли что? Пойдемте лучше къ моему дядѣ: онъ живетъ отсюда близехонько. Тамъ вы переодѣнетесь, отдохнете и поѣдете домой въ каретѣ. Не лучше ли этакъ?

— Я то же думаю, — отвѣчала Флоренса, — не лучше ли этакъ? A вы какъ думаете?

Когда они остановились въ раздумьи среди улицы, мимо ихъ прошелъ какой-то мужчина, который проницательно взглянулъ на Вальтера, какъ будто угадывалъ его; но не сказавъ ни слова и не останавливаясь, пошелъ впередъ.

— Вѣдь это, кажется, м-ръ Каркеръ! — сказалъ Вальтеръ, — Каркеръ изъ нашей конторы, миссъ Домби, не приказчикъ Каркеръ, a другой, младшій Каркеръ. Эй! м-ръ Каркеръ!

— Неужели это Вальтеръ Гэй? — сказалъ прохожій, останавливаясь и оборачиваясь назадъ. — Откуда y тебя такой странный товарищъ?

Когда онъ остановился подлѣ фонаря и внимательно началъ слушать поспѣшное объясненіе Вальтера, фигура его представила замѣчательный контрастъ съ молодыми людьми, которые стояли передъ нимъ рука объ руку. Онъ былъ не старъ, но волосы его совершенно посѣдѣли, спина согнулась, какъ будто подъ бременемъ большихъ несчастій и задумчивое, печальное лицо исковеркано было глубокими морщинами. Огонь въ его глазахъ, черты лица, голосъ, какимъ онъ говорилъ, казалось, совершенно ослабѣли и потухли вмѣстѣ съ силами духа, сокрушеннаго изнурительными заботами. Онъ одѣть былъ очень прилично въ простое черное платье, которое, гармонируя съ общимъ характеромъ его физіономіи, какъ будто сплющилось и съежилось на его неподвижныхъ членахъ, и отъ этого вся фигура съ ногъ до головы становилась еще мрачнѣе и печальнѣе.

И между тѣмъ его симпатія къ пылкимъ стремленіямъ и надеждамъ молодаго сердца, по-видимому, вововсе не потухла вмѣстѣ съ другими силами души. Онъ смотрѣлъ на важную, озабоченную физіономію мальчика съ необыкновеннымъ участіемъ, и въ глазахъ его заискрилось невыразимое безпокойство и состраданіе, какъ ни старался онъ скрыть эти чувства. Когда Вальтеръ, окончивъ разсказъ, спросилъ его насчетъ Флоренсы, онъ посмотрѣлъ на него съ такимъ многозначительнымъ выраженіемъ, какъ будто читалъ приговоръ судьбы на его лицѣ, печально противорѣчившій съ его настоящимъ положеніемъ.

— Что вы мнѣ присовѣтуете, м-ръ Каркеръ? — сказалъ Вальтеръ весело улыбаясь. — Вы всегда мнѣ подаете хорошіе совѣты, когда разговоритесь, хоть это бываетъ очень рѣдко.

— Вашт планъ не дуренъ! — сказалъ м-ръ Каркеръ, посматривая поперемѣнно то на Вальтера, то на Флоренсу.

— М-ръ Каркеръ! — сказалъ Вальтеръ, озаренный великодушною мыслью. — Мы вотъ какъ устроимъ; Вы пойдете къ м-ру Домби и принесете ему радостную вѣсть; a мы станемъ дожидаться y дядюшки. Это будетъ очень недурно. Ступайте же!

— Мнѣ идти? — возразилъ Каркеръ.