Домашние правила - [58]

Я думаю о том, как резко отвергал Марк Магуайр обвинения в убийстве своей подружки, о его руках без синяков и ссадин, его слезах. Потом я думаю о Джейкобе Ханте, который прибрался в доме, где как будто был учинен разгром. Опустил ли он существенную деталь, что сам его устроил?

С другой стороны, у меня есть приятель жертвы, который, конечно, тот еще тип, но он явно убит горем. Отпечаток его ботинка обнаружен под окном с разрезанной москитной сеткой.

С другой стороны, у меня есть парнишка, одержимый страстью к криминалистике. Парнишка, который не любит Марка Магуайра и знает, как совершить убийство и подставить Марка, чтобы мы заподозрили его в преступлении и попытке замести следы.

У меня есть парнишка, который в прошлом уже был замечен на месте преступления.

У меня есть убийство и одеяло, которое связывает с ним Джейкоба Ханта.

Разница между наблюдателем и участником едва различима; вы можете переступить эту разделительную черту, даже не заметив.

Эмма

По пути домой из школы я так сильно сжимаю руль, что у меня начинают дрожать руки. Я то и дело поглядываю на Джейкоба в зеркало заднего вида. Он выглядит так же, как сегодня утром: на нем застиранная зеленая футболка, ремень безопасности сдавливает грудь, темные волосы падают на глаза. Джейкоб не дергается, не накручен, не проявляет никаких внешних признаков того, что чем-то расстроен. Означает ли это, что он непричастен к смерти Джесс? Или причастен, просто это не влияет на него так, как повлияло бы на другого человека?

Тэо говорит об уроке математики – о задаче, которую он решил, а никто другой в классе не смог. Я пропускаю все это мимо ушей.

– Нам с Джейкобом нужно заехать в полицейский участок, – говорю я как можно спокойнее. – Так что, Тэо, я сперва высажу тебя у дома.

– Зачем? – спрашивает Джейкоб. – Он получил результаты по рюкзаку?

– Он не сказал.

Тэо смотрит на меня:

– Мама, в чем дело?

Мне хочется рассмеяться. У меня двое детей: один вообще меня не понимает, а другой понимает слишком хорошо. Я не отвечаю, а вместо этого останавливаюсь рядом с нашим почтовым ящиком.

– Тэо, выскакивай и забери почту. Домой сам зайдешь. Я вернусь, как только смогу.

Мы с Джейкобом уезжаем, а Тэо остается стоять посреди улицы.

Но вместо того чтобы ехать в полицейский участок, я паркуюсь у торгового центра.

– Мы перекусим? – спрашивает Джейкоб. – Я, вообще-то, проголодался.

– Может быть, позже. – Я вылезаю с водительского места и сажусь рядом с ним на заднее сиденье. – Мне нужно кое-что сказать тебе. И это очень плохая новость.

– Как когда умер дедушка?

– Да, очень похоже. Ты знаешь, что Джесс пропала, и ее не могли найти несколько дней, и ваша встреча с ней в воскресенье не могла состояться? Полиция нашла ее тело. Она мертва. – Говоря все это, я внимательно слежу за Джейкобом, готовая заметить искру в его глазу, судорожное сжатие руки, которое можно принять за знак. Но Джейкоб совершенно безучастен, просто смотрит на подголовник у себя перед глазами.

– О’кей, – произносит он через мгновение.

– У тебя есть какие-нибудь вопросы?

Джейкоб кивает:

– Можем мы что-нибудь съесть сейчас?

Я смотрю на своего сына и вижу монстра. Только я не уверена, это его настоящее лицо или маска, созданная синдромом Аспергера.

Честно, я даже не уверена, что это имеет значение.

Когда мы с Джейкобом подъезжаем к полицейскому участку, нервы мои натянуты, как струны на скрипке. Я чувствую себя предателем, отдавая сына в руки детектива Мэтсона. Но есть ли у меня варианты? Девушка мертва. Я не могу жить с этой тайной, не могу не признаваться самой себе в причастности Джейкоба к этой истории.

Не успеваю я обратиться к диспетчеру с просьбой вызвать детектива Мэтсона, как он сам появляется в вестибюле.

– Джейкоб, – говорит он и поворачивается ко мне. – Эмма, спасибо, что привезли его.

Мне нечего сказать. Я отвожу взгляд.

Как Джейкоб.

Детектив кладет руку мне на плечо:

– Я знаю, это нелегко… но вы поступили правильно.

– Тогда почему я этого не чувствую? – бормочу себе под нос.

– Доверьтесь мне, – говорит Мэтсон, и я киваю, потому что нуждаюсь в том, чтобы кто-нибудь взял в руки руль, пока я не отдышусь.

Детектив поворачивается к Джейкобу:

– Я попросил твою маму привезти тебя сюда, так как хочу поговорить с тобой. Я мог бы и правда воспользоваться твоей помощью по некоторым делам.

У меня отвисает челюсть. Это откровенная ложь.

Джейкоб раздувается от гордости, что вполне предсказуемо.

– Думаю, у меня есть на это время.

– Отлично, – отвечает Мэтсон, – потому что мы в затруднении. У нас есть несколько давнишних дел и пара-тройка свежих, которые заставили нас почесать голову. И, увидев, как ты разобрался с парнем, умершим от переохлаждения, я понял, что ты здорово смыслишь в криминалистике.

– Я стараюсь быть в курсе последних достижений, – говорит Джейкоб. – У меня подписка на три журнала.

– Да? Это впечатляет. – Мэтсон открывает дверь, ведущую в полицейский участок. – Давай пройдем куда-нибудь, где не так людно?

Использовать любовь Джейкоба к криминалистике, чтобы заманить в ловушку и выудить из него сведения о смерти Джесс, – это все равно что показать шприц с героином наркоману. Я злюсь на Мэтсона за такое коварство; злюсь на себя за то, что не поняла: у детектива будут свои приоритеты, как у меня есть свои.