Домашние правила - [48]

Стыдно признаться, но у меня типичная женская реакция на мышей: я пугаюсь до ужаса. К несчастью, в этот момент в руках у меня полупустой стакан с шоколадным соевым молоком, и бо́льшая его часть выливается на одеяло Джейкоба.

Не беда, его все равно нужно стирать. Хотя сейчас выходные и это проблематично. Джейкобу не нравится видеть свою кровать незастеленной; она должна быть убрана всегда, когда он не спит. Обычно я стираю его постельное белье, пока он в школе. Вздыхая, я достаю свежие простыни из шкафа и снимаю с кровати одеяло. Придется ему поспать одну ночь под летним лоскутным, с рисунком из старых почтовых марок всех цветов радуги – КОЖЗГСФ – в правильном порядке, его сшила для Джейкоба перед смертью моя мать. Летнее одеяло лежит в черном пакете для мусора на верхней полке шкафа. Я снимаю его оттуда и вытряхиваю содержимое, расправляю одеяло…

На пол падает рюкзак, засунутый между складками.

Который явно не принадлежит моим мальчикам. Телесного цвета, с красно-черными лямками, он пытается подражать сумкам из непромокаемой клетчатой ткани «барберри», но цвета чересчур яркие, а лямки слишком широкие. На одной висит неотрезанный ярлык, на нем заметно место, где был прилеплен ценник.

Внутри лежат зубная щетка, атласная блузка, шорты и желтая футболка. Блузка и шорты большого размера. Футболка намного меньше, на груди эмблема Специальной олимпиады и надпись «Оргкомитет» на спине.

На самом дне рюкзака – вскрытый конверт с открыткой, на лицевой стороне заснеженный пейзаж, а внутри надпись тонким, паутинным почерком: «Счастливого Рождества, Джесс. С любовью, тетя Рут».

– Боже мой! – бормочу я. – Что ты натворил? – На мгновение я закрываю глаза, а потом ору имя Джейкоба. Он вбегает в комнату и резко останавливается, видя у меня в руках рюкзак.

– Ох!

Это звучит так, будто я поймала его на безобидной лжи.

Джейкоб, ты вымыл руки перед едой?

Да, мама.

Тогда почему мыло сухое?»

Ох!

Но это не невинная ложь. Речь идет о девушке, которая пропала. И может быть, уже мертва. О девушке, рюкзак и одежда которой каким-то необъяснимым образом оказались у моего сына.

Джейкоб хочет улизнуть вниз, но я хватаю его за руку и останавливаю:

– Откуда у тебя это?

– Из коробки в доме Джесс, – скрежещет сквозь зубы он и зажмуривает глаза.

Я отпускаю его:

– Объясни мне, почему эти вещи у тебя. Джесс ищут, и все это выглядит не слишком хорошо.

Рука Джейкоба начинает судорожно подергиваться.

– Я говорил тебе, что во вторник пошел к ней домой, как полагалось. И там все было не так.

– Что ты имеешь в виду?

– На кухне стулья опрокинуты, и все бумаги на полу, и диски разбросаны по ковру. Это было неправильно, неправильно…

– Джейкоб, соберись! Откуда у тебя этот рюкзак? Джесс знает, что он у тебя?

В глазах Джейкоба стоят слезы.

– Нет. Ее уже не было. – Он начинает ходить по комнате маленькими кругами, рука у него продолжает дрожать. – Я вошел, а там такой бардак… И я испугался. Я не знал, что случилось. Позвал Джесс, но она не ответила, тогда я увидел рюкзак и другие вещи и взял их. – Его голос как сошедший с рельсов вагончик поезда на американских горках. – «Хьюстон, у нас тут проблема»[16].

– Все хорошо, – говорю я, обнимаю Джейкоба и крепко сжимаю в объятиях; так горшечник придавливает ком глины к гончарному кругу.

Но все совсем даже не хорошо. И не будет, пока Джейкоб не сообщит детективу Мэтсону эту новую информацию.

Рич

Настроение у меня неважное.

Сегодня суббота, и я должен был забрать к себе на выходные Сашу, но пришлось все отменить, как только стало ясно, что у нас срочное расследование, которому я должен отдаться целиком, без остатка. Я собираюсь есть, спать и дышать с мыслью о Джесс Огилви, пока не найду ее живой или мертвой. Это ничуть не смутило мою бывшую, которая пятнадцать минут отчитывала меня, трещала о родительской ответственности и сокрушалась, как же ей строить свою жизнь, если мои срочные дела то и дело мешают этому? Не имело смысла говорить ей, что, по сути, это не мое срочное дело или что исчезновение молодой женщины важнее переноса романтического вечера с ее новым супругом, мистером Коффи. Я убеждаю себя, что пропустить одни выходные с Сашей стоит, если я смогу сделать так, что следующие Клод Огилви проведет со своей дочерью.

По дороге к дому Джесс, где окопалась целая команда криминалистов, мне звонит агент из местного отделения ФБР, который пытался вычислить, где ее мобильный.

– Ты не получаешь сигнала, – повторяю за ним я. – И что это значит?

– Несколько вещей, – объясняет агент. – GPS-локатор работает, только когда телефон включен. Так что он может быть сейчас на дне озера. А может, она жива-здорова, просто зарядка кончилась.

– Ну и как мне определить, что из этого верно?

– Думаю, когда ты найдешь тело, все станет ясно, – отвечает он, после чего я въезжаю в одну из печально известных вермонтских мертвых зон и звонок обрывается.

Когда телефон звонит снова, я все еще кляну ФБР (они хороши в одном, и только в одном: умеют испортить совершенно нормальное местное расследование), так что можете себе представить, как я удивляюсь, услышав голос Эммы Хант. Вчера я оставил ей свою карточку, на всякий случай.