Дом возле больницы - [4]

Идущая перед ними стройная девушка с короткой мальчишеской стрижкой оборачивается и молча окидывает ее с ног до головы испытующим взглядом. Пропустив Витю вперед, она тихо шепчет блондинке, но Витя все равно слышит:

— Опять небось по блату какая-нибудь. И как ее только к экзамену допустили?

В коридоре Витю ждет Лида в белом халате. Она нетерпеливо обнимает сестренку за плечи:

— Ну как у тебя?

Витя сконфуженно надувает губы и опускает голову. Не зная, что сказать, цокает о кафельный пол подковками старых ботинок. Вдруг, вспомнив о чем-то, оживляется:

— Лида, как это — «по блату»? — И, поймав на себе недоуменный взгляд сестры, вспоминает наконец об экзамене: — Представляешь, я чуть не спутала ураган с орангутаном. — Витя легкомысленно хихикает.

— Ты лучше скажи, как работу написала, — настойчиво спрашивает Лида, в голосе ее слышится укоризна.

Витя смущенно ссутуливается, коротко пожимает плечами. Видно, недовольна собой:

— Пока не известно. Наверное, придется обратно в деревню ехать.

Лида вздыхает. Знала бы эта маленькая деревенская девочка, сколько о ней сегодня было разговоров! «В диктанте грубые Ошибки, — сокрушалась пани Чапова, принимавшая экзамен по чешскому. — А вдруг она на первом курсе вообще не будет успевать?» «Мелкота какая! Видно, кормят плохо», — качал головой участливый пан Вейвалка. Последнее слово было за директором. Сидя за большим письменным столом, она нерешительно крутила в руках карандаш: «Поймите, Лида, я бы рада вам помочь, но не лучше ли подождать еще годок?» — «Нет, прошу вас, только не это! — умоляла Лида. — Больше ее в Прагу не отпустят. Вы себе не представляете, чего мне стоило уговорить отца и мачеху. Не могу я ее там бросить. — Лида разволновалась не на шутку и добавила сквозь слезы: — Ведь света белого ребенок не видит…»

А теперь Лида смотрит на младшую сестренку, шагающую по-взрослому, степенно, чуть пружиня, и примирительно говорит:

— Ладно. Доживем до пятницы, там видно будет. А пока выкинь все это из головы.

Впрочем, Витя про экзамен уже и думать забыла. Она на ходу оглядывает стены коридора училища, увешанные большими фотографиями: медицинские сестры в аудиториях, в больничных палатах, вот одна из них делает укол, другая занята перевязкой. Широкая лестница спускается в вестибюль. В центре — колонна с большой фотографией медсестры в чепчике. Она улыбается Вите. Витя глядит на белоснежный кафель, красивый, облицованный мрамором вход, и ей не верится, что и она, может быть, будет здесь жить и учиться. По садовой аллее Лида и Витя направляются к воротам. На зеленых газонах вот-вот распустятся чайные розы. И Витя вдруг понимает, что больше всего на свете ей хочется остаться здесь.

* * *

В конце концов Витю приняли.

Она идет рядом с Лидой по Народному проспекту и радостно сжимает ее руку. Сентябрь мостит улицы теплым, сухим золотом.

Кругом столько народу — знай успевай уклоняться в сторону. Витрина кондитерского магазина до половины прикрыта жалюзи: солнышко сегодня припекает. Лида с нежностью стискивает маленькую заскорузлую ладошку сестренки и предлагает:

— Давай купим тебе трубочку с кремом. Или пирожное со взбитыми сливками.

На Вите старенькое пальто и совсем коротенькая юбчонка. Она неторопливо разглядывает выставленные на витрине марципаны: сладкие грибы, поросят и даже сахарную книгу в узорчатом переплете. Вдруг губы ее складываются в снисходительную «взрослую» улыбку.

— Знаешь, — говорит она таким тоном, словно отговаривает не себя, а маленького капризного ребенка, — давай лучше купим по рогалику. Всего тридцать геллеров, а наедимся досыта.

На лице Лиды мелькает тень сочувствия. К счастью, Витя этого не замечает и упорно тянет старшую сестру на другую сторону улицы:

— Гляди, вон булочная!

Девушки останавливаются перед витриной.

— Какие аппетитные рогалики, — радуется Витя, — поджаристые, хрустящие, наверное!

— Разговорами сыт не будешь, — смеется Лида и покупает целый пакет рогаликов.

Уписывая их за обе щеки, Витя подсовывает пакет сестре:

— А ты?

Лида совсем не голодна, но берет рогалик и чувствует неловкость — свежие рогалики для нее уже давно не лакомство.

Витя с набитым ртом мечтает:

— Вот бы мама обрадовалась, если б видела нас сейчас вместе!

У сестер сегодня настоящий праздник.

— Пойдем-ка туфли тебе купим!

Они вливаются в толпу покупателей и, минуя стеклянные хлопающие двери, входят в универмаг. Сколько же здесь всего! Глаза Лиды в первую очередь устремляются туда же, куда и Витины, к прилавку с дешевыми блестящими украшениями. Подойдя, они рассматривают витрину. На темном атласе красиво разложены браслеты, усыпанное камешками булавки и заколки для волос, пряжки и большие пуговицы, похожие на прозрачные цветы, а уж брошек! И бабочки тут, и ящерицы, и птицы. Медальоны, ряды бус и украшений из бисера, огромные, с ромашку, клипсы сверкают под люминесцентной лампой.

Покосившись на маленькие ушки Лиды с крохотными золотыми — мамиными! — сережками, Витя снова переводит взгляд на роскошную витрину.

— Это все, наверное, тысячи стоит, а? — шепчет она зачарованно.

— Лучше выбери-ка себе бусы, — предлагает сестра.