Дом волчиц - [114]

— Разве будет так уж плохо, если я этого не сделаю? — Он берет ее за руки и притягивает к себе. — Мы все равно будем вместе. Тебе не придется работать в лупанарии, а ведь это самое главное, правда?

— Поверить не могу, что ты не видишь разницы, — произносит Амара, отнимая руки. — Сколько раз ты говорил, что понимаешь, как тяжело мне было лишиться всего в Афидне? Когда меня продали, я потеряла саму себя. Почему ты хочешь держать меня в рабстве, если в твоей власти дать мне свободу? Почему?

— Все не так просто. Мой отец не в восторге от этой идеи. Не уверен, что я вправе ему перечить. — Руфус тяжело опускается на ложе. — Освободив тебя… Я был бы вынужден дать тебе свое родовое имя, а оно принадлежит не одному мне.

Амара садится рядом с ним, по-прежнему ощущая прикосновения Гортензия. Она думает о Филосе, Кремесе и обо всем, что происходит с рабами, которые становятся привычными предметами обстановки в домах своих хозяев. Руфус заключает ее в объятия и нежно целует в лоб, щеки и губы.

— Обещаю, если ты станешь принадлежать мне, я никому не позволю тебя обидеть. Обещаю.

Глава 40

Ненавидящий жизнь с легкостью проклинает богов.

Помпейское граффити

Виктория и Амара ждут в спальне хозяина. Ни та, ни другая не воображают, будто их вызвали для любовных утех. Виктория непринужденно садится на кровать, скрестив ноги, но Амара не желает касаться ложа Феликса и вспоминать, как они провели здесь ночь. Она присаживается на край табурета.

— Как по-твоему, это насчет Симо? — шепчет Виктория. — Иначе и быть не может.

— Я думала, он собирался сам о нем позаботиться, — говорит Амара. — Не понимаю, зачем ему понадобились мы.

— Он сказал мне, что я спасла не только твою, но и его жизнь, — отвечает Виктория. — Он еще никогда не был ко мне так добр. — Словно опьянев от любви, она совершенно не осознаёт, что внезапная нежность Феликса всего лишь манипуляция, предваряющая очередное кошмарное поручение, которое он им уготовил. — Он сказал, что ни одна женщина еще не демонстрировала ему такой преданности.

Амара думает о собственных интригах: ссуде, втайне выданной Бальбине, планах, связанных с Руфусом. Невозможно представить, с чего бы кто-то захотел хранить преданность своему хозяину, тем более такому, как Феликс. Она старается не злиться на глупость Виктории.

— Еще бы он не был тебе благодарен, — говорит она. — Будь в нем хоть капля порядочности, он бы освободил тебя за то, что ты сделала.

Лицо Виктории вытягивается, и Амара почти жалеет о своей жестокой прямоте. Они обе понимают, что на это рассчитывать не приходится.

Феликс открывает дверь. Амара вздрагивает, надеясь, что он не подслушивал, но, судя по всему, его мысли заняты другим.

— Мы больше не можем ждать, — говорит он, обойдясь без приветствий, и садится на кровать рядом с Викторией. — Симо, вероятно, уже понял, что его человек не вернется. Нужно нанести удар сейчас, пока этого не сделал он. Мы должны убедиться, что с ним покончено.

— Что от нас требуется? — спрашивает Виктория, словно только и желая, чтобы он попросил ее рискнуть жизнью.

— Мои друзья позаботятся о таверне. И о Симо. Мне нужно, чтобы вы отвлекли на себя внимание и приглядели за входом.

— Что именно мы должны там высматривать? — спрашивает Амара.

— Парис тоже будет глядеть в оба, — говорит Феликс, пропустив ее вопрос мимо ушей. — Он не настолько примелькался Симо, как Трасо и Галлий.

— Парис знает, что произошло в некрополисе?

— Нет. Об этом не знает никто, — говорит Феликс. — Так безопасней. — Виктория с благодарностью смотрит на него, и он кладет ладонь ей на колено. — Вам придется надеть вуали. Подцепите нескольких мужчин напротив трактира, это поможет отвлечь внимание.

— Ты хочешь, чтобы мы отдавались мужчинам на улице? — спрашивает Амара. — В одиночку? Без всякой защиты?

— Рядом будет Парис.

— Но ты ведь посылаешь его туда не для того, чтобы оберегать нас! — возражает Амара. — Он будет наблюдать за трактиром.

— Вы будете вдвоем, — говорит Феликс. — Не вижу проблемы.

— Что ты собираешься сделать с таверной? Я не желаю никуда идти, если ты нам ничего не скажешь.

Феликс выходит из себя.

— Никто не предлагает тебе выбор, — прикрикивает он на Амару. — С каких пор ты возомнила, что можешь мне указывать? Если захочу, буду торговать твоим телом хоть в лупанарии, хоть на улице. Не тебе со мной спорить.

— Пожалуйста, — говорит Виктория, умоляюще глядя на нее. — Пожалуйста, мы должны пойти. Что, если Симо опять на нас нападет?

Амара смотрит на этих голубков, объединившихся против нее и сидящих плечом к плечу, будто супружеская пара. Виктория спасла ей жизнь, и она не смогла бы отказать ей, даже если бы не была вынуждена подчиняться Феликсу. Она кивает.

— Будет лучше, если до вечера вы обе останетесь наверху, — говорит он, переводя лукавый взгляд с одной девушки на другую. — Можешь отправляться в чулан, — говорит он Амаре. — Оставь нас.

Она поспешно выходит из комнаты, не желая видеть, как Феликс толкнет Викторию на кровать, и закрывает дверь. Парис с необычайным рвением протирает пол на балконе. Она пытается обойти вымылки и уйти, но он с воодушевлением вскакивает на ноги.