Дом у озера Мистик - [6]

— Будь осторожна, Натали. Я тебя люблю.

— Люблю тебя.

Натали повесила трубку.

Энни поставила трубку на базу, встала с кровати и на ватных ногах поплелась в ванную. Свет включился, как в каком-то фильме Оливера Стоуна. Энни в ужасе посмотрела на свое отражение в зеркале. Она была все в той же одежде, в которой ездила в аэропорт, но брюки и блузка помялись. Волосы спутались. Она в сердцах стукнула кулаком по выключателю, в благословенной темноте разделась до трусов и бюстгальтера и оставила смятую одежду лежать горкой на полу. Потом, чувствуя себя старой и разбитой, вернулась в спальню и забралась в постель.

Простыни пахли Блейком. Только это был не его запах. Блейк — ее Блейк — всегда пользовался одеколоном «Поло». Она дарила ему флакон на каждое Рождество, в «Нордстроме» он продавался уже завернутым в зеленую подарочную бумагу. Она дарила его каждый год, и он пользовался им каждый день… до того как Кельвин Кляйн и Сюзанна Джеймс все изменили.

На следующее утро ни свет ни заря в дверь забарабанила лучшая подруга Энни, вопя:

— Эй, ты там, открывай, черт побери, а то я вызову пожарных!

Энни набросила черный шелковый халат Блейка и побрела к двери. После выпитого вчера вина она чувствовала себя мерзко, и даже для того, чтобы просто открыть дверь, ей потребовалось большое усилие. Под ее босыми ступнями каменная плитка пола показалась ледяной.

В дверях стояла Терри Спенсер в линялом джинсовом комбинезоне. На густую шапку ее вьющихся черных волос был накинут ярко-красный шарф. В ушах дерзко покачивались большие золотые серьги-кольца. Выглядела она точь-в-точь как цыганка, которую она играла в дневном телевизионном сериале. Терри скрестила руки на груди, перенесла вес на одно бедро и окинула Энни внимательным взглядом:

— Хреново выглядишь.

Энни вздохнула. Конечно, ее подруга уже знает. Терри сколько угодно может считать себя вольной птицей, но ее нынешний муж — адвокат. А адвокаты сплетничают между собой.

— Ты уже слышала.

— Услышала от Фрэнка. Ты могла бы сама мне позвонить.

Энни провела дрожащей рукой по спутанным волосам. Они с Терри дружили целую вечность, были как сестры. Но, несмотря на все, через что они прошли вместе, несмотря на все взлеты и падения, которые они пережили, Энни не знала, что сказать.

Энни привыкла, что это она заботится о бесшабашной Терри с ее богемным образом жизни, где все через край, с нескончаемой чередой разводов и браков. Энни привыкла заботиться обо всех. Но не о себе.

— Я хотела тебе позвонить, но это было трудно, у меня не хватило духу…

Терри пухлой рукой взяла Энни под руку и повела к мягкому дивану в гостиной. Потом, переходя от одного окна к другому, стала отдергивать белые шелковые занавески. Окна шириной во всю стену и высотой в двадцать футов открыли вид на море и небо, такое голубое, что глазам было больно, и Энни некуда было скрыться. Закончив, Терри села на диван рядом с Энни.

— Ну, — мягко начала она, — рассказывай, что тут, мать твою, произошло.

Энни знала, что Терри пытается вызвать у нее улыбку, для того она и выразилась так грубо, но не могла улыбнуться. И не могла ответить. Если она скажет вслух о том, что случилось, от этого все станет реальным. Она наклонилась вперед и закрыла опухшее от слез лицо руками:

— О боже!

Терри крепко обняла подругу и стала ее укачивать, гладить по волосам, отводя их от мокрых щек. Энни было приятно чувствовать, что ее обнимают и утешают, сознавать, что она сейчас не одинока. Наконец Терри сказала:

— Ты с этим справишься. Конечно, тебе кажется, что нет, но ты справишься, я знаю. В любом случае Блейк — козел, тебе без него будет только лучше.

Энни отстранилась и сквозь пелену слез посмотрела на подругу:

— Я… я не хочу быть без него.

— Конечно, ты не хочешь. Я только имею в виду…

— Я знаю, что ты имела в виду. Что потом мне станет легче. Думаю, что мне стоит довериться твоему мнению на этот счет. Ты меняешь мужей чаще, чем я меняю нижнее белье.

Черные брови Терри поползли вверх.

— Одно очко в пользу домохозяйки. Послушай, Энни, я знаю, что я резкая и пессимистка и что именно поэтому мои браки не удаются, но ты помнишь, какой я была раньше? В колледже? Помнишь?

Энни помнила, хотя предпочла бы не помнить. Терри была этакой милой, доброй девчушкой, поэтому они и стали лучшими подругами. Она оставалась такой же наивной до того дня, когда ее первый муж, Ром, пришел домой и сообщил, что у него роман с дочерью их бухгалтера. Терри получила уведомление за двадцать четыре часа, а потом — бац! — чековый счет исчез, сбережения таинственным образом оказались «потраченными», а медицинская практика, которую они создали вместе, была продана какому-то его приятелю за один доллар.

В те дни Энни была с Терри почти все время. Они пили вино среди дня, иногда даже выкуривали косячок. Блейка это бесило. «С какой стати ты вообще до сих пор якшаешься с этой дешевой лицедейкой? — бывало, говорил он. — У тебя же есть вполне приличные подруги». Это был один из редких случаев, когда Энни проявила твердость и не уступила Блейку.

— Ты проводила со мной каждый день, — тихо сказала Терри. Она взяла руку Энни и мягко пожала ее: — Это ты помогла мне выстоять, и теперь я буду помогать тебе. В любое время, когда я только буду тебе нужна, я буду с тобой. Двадцать четыре часа в сутки.