Дом - [12]

По совету Сарандинаки, участники экспедиции познакомились с феодосийским лесничим Ф. И. Зибольдом и отправились на гору Тепе-Оба, где поднимался рукотворный лес и давал воду конденсатор Зибольда.

Любопытно то, что о событиях 1909 года Пузанов ярко и живописно вспоминает спустя полвека — книга «По нехоженому Крыму» вышла небольшим тиражом в Москве в 1960 году, когда автор стал профессором, несколько десятилетий посвятившим изучению фауны Крыма.

Более точными сведениями о поэте, как недавно оказалось, обладает Александр Федорович Зибольд, внук известного ученого-лесовода. Работая в историческом архиве Петербурга, он обнаружил документы, позволившие проследить биографию Сарандинаки.

Родился Михаил Николаевич 10 августа 1874 года в селе Маргаритовка Ростовской губернии, в семье магистра химии Императорского Московского университета Николая Маргаритовича Сарандинаки и его жены Марии Федоровны. Православный, потомственный дворянин. В 18 лет окончил Московское частное реальное училище Воскресенского. В 1899 году стал выпускником Института инженеров путей сообщения Императора Александра I со званием инженера и с правом на чин коллежского секретаря при вступлении на госслужбу. Будучи студентом, в мае 1898 года, Сарандинаки венчался с потомственной дворянкой Евгенией Ивановной Фоллендорф в греческой Константиноелинской церкви в Таганроге. Через два года Евгения Сарандинаки скончалась. Сохранилась запись в метрической книге Греческой Введенской церкви Феодосии: «Умерла 22 февраля 1901 года… 25 лет от роду от воспаления почек, погребена на общественном кладбище». Боль потери любимой жены угадывается во многих строках поэзии Михаила Николаевича.

Открытием для меня стало и то, что работал Сарандинаки производителем работ I разряда не только Феодосийского, но и Керченского, Ялтинского, Темрюкского, Севастопольского и Алуштинского портов! Был действительным членом Императорского Русского Географического общества, членом Феодосийского училищного совета. В 1910 году стал надворным советником, а в 1911-м ему «всемилостивейше пожалованы золотые с цепочкой часы с изображением герба из кабинета Его Императорского Величества». Имел орден св. Станислава III степени. Был церковным старостой Введенской церкви — старейшего храма Феодосии. Болел стенокардией с 1912 года. Умер 14 ноября 1917-го.

О дружбе или знакомстве Сарандинаки и Волошина у меня не было вначале никаких сведений. Но книга, вышедшая у Сарандинаки в 1916, году уже могла быть поводом для беседы или поездки к Волошину!

На многие мои вопросы нашлись ответы в обширной картотеке Владимира Петровича Купченко, биографа Волошина. С радостью узнала, что еще в юности Михаил Сарандинаки был участником сборника «Крым в русской поэзии» (составитель А. Маркевич; Симферополь: Изд. С. Б. Синани, 1897). В библиотеке Феодосийского музея древностей хранились две книги Сарандинаки: «В пользу жертв войны» 1914 года и «Этюды. Стихотворения» 1916-го. А еще добавилось несколько его званий: член Феодосийского опытного горно-культурного лесничества, Общества вспоможествования бедным учащимся в мужских и женских гимназиях, представитель от города в уездном отделении Таврического Епархиального Училищного Совета. В январе 1917 года Сарандинаки был избран действительным членом Таврической Ученой Архивной комиссии. Был он и греческим вице-консулом. Необыкновенная биография! Государственная служба, поэтическое творчество, наука, занятие благотворительностью, путешествия по Крыму, общение с феодосийскими поэтами.

Оказалось, что сохранились и два письма Сарандинаки к Волошину: по просьбе ученого поэт делал в Коктебеле замеры температуры морской воды.

Обратившись в Дом-музей поэта в Коктебеле, я узнала, что в мемориальной библиотеке Волошина действительно сохранился экземпляр книги Сарандинаки с дарственной надписью: «Глубокоуважаемому Максимилиану Александровичу Волошину с душевной благодарностью за внимание ко мне».

И вот я в Коктебеле. Держу в руках книгу, изданную на тончайшей, почти папиросной бумаге. Сто девяносто две страницы — это совсем не мало для поэтического сборника, выпущенного, скорее всего, на средства автора (издательство не указано). На титульном листе уже знакомый мне почерк Сарандинаки — несколько слов Волошину, без подписи. А на второй странице обложки мелким типографским шрифтом: «Печатать разрешено военной цензурой. Подполковник В. Я. Тимковский». Есть в книге и штамп библиотеки Волошина, поставленный Максимилианом Александровичем на части книг своей библиотеки в конце 1920-х — начале 1930-х годов.

Как настоящий ученый, Сарандинаки разбил свой поэтический сборник на двенадцать разделов: «Мысли и думы», «О войне», «Из записной книжки», «Детям», «Песни», «Виды»… Кроме романтичных стихотворений «Севастополь», «Коктебель», «Карадаг», «Феодосия», «Южный берег», есть и «Маргаритовка», «Ростов-на-Дону». Все они для меня — открытие, в рукописном блокноте их нет. Зато многие другие стихотворения мне знакомы, правда, в рукописном варианте другие знаки препинания, другие эпитеты и восклицания.

Когда я закончила переписывать сборник, Михаил Сарандинаки уже обрел для меня все недостающие черты. Его образ отныне был гармоничен и ясен: нежное сердце поэта и глубокий ум исследователя, тонкая наблюдательность, ироничность, знание русской действительности (басня «Водка»), горечь потери любимого человека. Был душевно связан с сестрами Верой и Марией — в книге несколько посвящений им. Писал о своих друзьях, погибших во время военных действий в Черном море — «Экипажу «Паллады», «На память героям «Стерегущего», «Подводной лодке «Краб». Сочинял песни и поэтические сказки для детей, басни, юмористические зарисовки. События в Феодосии начала века (поджог складов в порту) и крупнейшие вехи российской истории с 1901 по 1916 года тоже есть в его поэзии.