Дом скорпиона - [108]

В палату ворвались полицейские в синих мундирах. Наверное, они ждали снаружи, не показываясь на глаза. Ошарашенных Хорхе и Карлоса увели.

— Я давно ждала этого момента,— сказала Эсперанса, отряхивая руки, как будто только что покончила с грязной работой.— Мы знали, что хранители переправляют наркотики в Ацтлан, но не имели доказательств. И не могли законным путем получить ордер на обыск, пока Тон-Тон не рассказал, что он видел на фабрике.

Она взяла у сестры Инее ножницы и принялась разрезать липкую ленту, которой был обмотан Тон-Тон.

— Никто... гм... меня раньше не слушал,— проворчал Тон-Тон.

— Бедняжка, тебе даже некому было рассказать о том, как ужасно с вами обращаются,— запричитала сестра Инее— Это же надо — столько лет жить на одном планктоне! Он у нас идет разве что на корм скоту...

От столь стремительных перемен у Матта голова шла кругом — он все никак не мог поверить, что жизнь наконец налаживается.

— Можно нам побыть с Чачо? — робко попросил Фиделито.

— Сначала нужно кое-что уладить,— сказала сестра Инее— И думаю, вам обоим не помешает принять ванну.

Женщины рассмеялись, и Эсперанса показалась мальчикам почти дружелюбной.

Их прервал пронзительный визг. В палату ворвалась девочка в нарядном белом платье. Она с разбегу бросилась Матту на шею.

— Мама! Мама! Смотри! Это Матт! Он живой! Он здесь!

— Боже мой, Мария,— улыбнулась Эсперанса.— Пожалуйста, держи себя в руках, а то мы никогда не отстираем это платье от креветочного запаха!

37 Возвращение

Матт блаженствовал, лежа на чистых белых простынях и мягких подушках. В широко распахнутое окно из сада вливался свежий прохладный воздух, напоенный ароматами цветов. Осмотрев его болячки, сестра Инее уложила Матта в постель. Фиделито и Тон-Тона разместили в монастырской школе-интернате, но они каждый день навещали Матта и Чачо.

«Бедный Чачо»,— думал Матт.

Мальчик почти не замечал визитов друзей. Он пребывал в тяжелом полусне, иногда звал родителей, временами в бреду кричал о летучих мышах. Сестра сказала, что ему нужно время, чтобы восстановиться после страшных испытаний. Под тяжестью китовых костей он вдыхал намного меньше воздуха, чем требуется для жизни. Его тело пострадало от длительной нехватки кислорода, и в придачу несколько ребер было сломано.

Самым лучшим временем были часы, когда приходила Мария. Матту нравилось слушать ее: у девочки, казалось, никогда не исчерпывались происшествия, которыми нужно было срочно поделиться. Она рассказывала о бездомных кошках, которых она спасла, и о том, как однажды по ошибке положила в тесто для пирога соль вместо сахара. Жизнь Марии была полна событий. В саду распустился цветок, в окно бьется бабочка — обо всем этом она с волнением рассказывала Матту. Матт смотрел на мир ее глазами и видел нескончаемую вереницу радостных надежд.

Вот и теперь Матт с нетерпением смотрел на дверь, потому что слышал в коридоре голос Марии, но был разочарован, увидев ее вместе с матерью. Эсперанса была одета в платье серо-стального цвета. Она напомнила Матту самонаводящуюся ракету, которую однажды получил на день рождения Эль-Патрон.

— Я принесла тебе гуавы.— Мария поставила на тумбочку корзину с фруктами.— Сестра Инее говорит, в них много витамина С и они полезны для твоей кожи.

Матт поморщился. Он знал, что с ног до головы покрыт чудовищной сыпью. Сестра Инее сказала, что это из-за грязной воды, в которой хранители выращивали планктон.

— На вид ты кажешься вполне здоровым,— заметила Эсперанса.

— Спасибо,— ответил Матт.

Он не испытывал к ней особого доверия.

— По-моему, у тебя хватит сил встать.

— Мама, нет! Ему нужно лежать в постели еще как минимум неделю,— заявила Мария.

— Я не позволю тебе превратить этого молодого человека в одного из твоих подопечных инвалидов! — сказала дочери Эсперанса.— Хватит с меня твоих трехлапых кошек и рыб, плавающих кверху брюхом. Матт молод и жизнестоек. И у нас для него есть важное задание.

«Ой-ой-ой»,— испугался Матт.

Что еще затеяла Эсперанса?!

— Мы очень встревожены,— вздохнула Мария.

— Мало сказать — встревожены,— неумолимым тоном подхватила Эсперанса.— В Опиуме творится что-то очень плохое. Хотя в этой богом забытой пустыне никогда не происходило ничего хорошего, Эль-Патрон хотя бы поддерживал связь с внешним миром. А со дня его смерти оттуда не поступает никаких известий.

— Эмилия все еще в Опиуме,— пояснила Мария.— И папа тоже. Я до сих пор сержусь на них за то, как они обошлись с тобой, но не хочу, чтобы с ними случилось что-нибудь... что-нибудь плохое.

Ее глаза наполнились слезами. Эсперанса раздраженно вздохнула.

— Мне абсолютно безразлично, что случится с твоим отцом. И хватит лить слезы, как переполненный фонтан. Это глупая привычка, она туманит разум. Твой отец — дурной человек!

— Я ничего не могу с собой поделать,— всхлипнула Мария.

Матт протянул ей платок. В душе он соглашался с Эсперансой, но сердце его было на стороне Марии.

— Опиум находится в состоянии блокады,— продолжала Эсперанса.— За последние сто лет я могу припомнить всего три подобных случая. Это означает, что в страну никого не впускают и никого и ничто не выпускают.