Дом шелка. Мориарти - [12]

Оказалось, что полиция уже успела приехать и уехать. Дверь нам открыл хорошо одетый дворецкий мрачного вида. Он провел нас по широкому коридору, по обе стороны которого были комнаты, стены сплошь увешаны картинами, гравюрами, старинными зеркалами и гобеленами. На столике с искривленными ножками стояла скульптура: мальчик-пастушок опирается на посох. В дальнем углу – высокие старинные часы в белой позолоченной оправе, их мягкое тиканье эхом разносилось по всему дому. Дворецкий провел нас в гостиную, где мы застали Карстерса – он сидел на кушетке и беседовал с дамой на несколько лет моложе его. На нем был черный сюртук, серебристый жилет, кожаные туфли. Длинные волосы аккуратно зачесаны назад. Глядя на него, можно было предположить, что он только что проиграл партию в бридж – никакие более драматические события по его внешнему облику не угадывались. Но, увидев нас, он тут же вскочил с места.

– Ага! Вы все-таки приехали! Вчера вы сказали, что у меня нет причин опасаться человека, которого я считаю Киланом О’Донахью. Но этой же ночью он вломился ко мне в дом. Вскрыл сейф и забрал оттуда пятьдесят фунтов и драгоценности. Жена очень чутко спит, и она спугнула его в разгар пиршества. А если бы нет? Кто знает, каким был бы его следующий шаг?

Я внимательно посмотрел на даму, что сидела рядом с ним. Маленького роста, очень привлекательная особа лет тридцати, в глаза бросались поразительно подвижное и умное лицо и осанка уверенного в себе человека. Белокурые волосы собраны сзади в пучок, прическа добавляла ей изящества и женственности. Хотя утро ее было наполнено тревогой, я понял, что она наделена чувством юмора, он угадывался в ее глазах – необычная смесь голубого с зеленым, – а краешки губ то и дело озарялись лучиком улыбки. Щекам были не чужды веснушки. Платье простое, с длинными рукавами, без каких-либо украшений или тесьмы. На шее жемчужное ожерелье. Что-то в ней почти сразу же напомнило мне мою собственную жену, мою дорогую Мэри. Она еще и слова не произнесла, а я уже почувствовал, что они схожи и внутренним обликом: природная независимость вкупе с обостренным чувством долга по отношению к человеку, которого она избрала в мужья.

– Для начала представьте нас, – попросил Холмс.

– Разумеется. Это моя жена Кэтрин.

– Вы, должно быть, господин Шерлок Холмс. Большое спасибо, что так быстро откликнулись на нашу телеграмму. Это я попросила Эдмунда ее послать. Сказала, что вы обязательно приедете.

– Как я понимаю, с вами произошла не самая приятная история, – посочувствовал Холмс.

– Вы правы. Все было именно так, как только что сказал муж. Ночью я проснулась, посмотрела на часы – двадцать минут четвертого. В окно светила полная луна. Я поначалу решила, что меня разбудила какая-то птица, может быть сова, но тут услышала другой звук откуда-то из дома и поняла, что ошибаюсь. Я поднялась с постели, накинула халат и спустилась вниз.

– Опрометчивый поступок, дорогая, – вмешался Карстерс. – Ты могла пострадать.

– Но я же не думала, что мне угрожает опасность. По правде говоря, мне и в голову не пришло, что в доме может быть чужой. Я думала, это кто-то из Кирби или даже Патрик. Я этому парню не вполне доверяю, если честно. Короче, я мельком оглядела гостиную. Там было все как обычно. Потом, сама не знаю почему, решила заглянуть в кабинет.

– Света с вами не было? – спросил Холмс.

– Нет. Луна светила достаточно ярко. Я открыла дверь и увидела фигуру, силуэт на подоконнике, руки чем-то заняты. Он тоже меня увидел – мы застыли, глядя друг на друга, между нами простирался ковер. Я была так потрясена, что даже не закричала. Потом он просто вывалился в окно, упал на траву, и в эту секунду мое оцепенение прошло. Я вскрикнула, подняла тревогу.

– Мы сейчас же обследуем сейф и кабинет, – пообещал Холмс. – Но прежде, госпожа Карстерс, хочу сказать, что акцент выдает в вас американку. Давно ли вы замужем?

– Мы с Эдмундом состоим в браке почти полтора года.

– Мне следовало бы сразу рассказать вам, как я встретился с Кэтрин, – произнес Карстерс. – Потому что тут есть непосредственная связь с моим вчерашним повествованием. Я не упомянул об этом по простой причине – решил, что это не имеет значения.

– Значение имеет все, – возразил Холмс. – Я часто сталкиваюсь с тем, что наименее заметный эпизод дела оказывается самым существенным.

– Мы познакомились на «Каталонии» в тот самый день, когда это судно вышло из Бостона, – объяснила Кэтрин Карстерс. Она подалась вперед и взяла мужа за руку. – Я путешествовала одна, если не считать девушку, которую я пригласила к себе в компаньонки. Эдмунда я заметила во время посадки и сразу же поняла: с ним случилось что-то жуткое. Это было ясно по его лицу, по страху в глазах. Вечером мы виделись мельком на палубе. Мы оба путешествовали в одиночку. Судьба распорядилась так, что во время ужина мы оказались за одним столом.

– Не представляю, как бы я перенес плавание через Атлантику, не окажись рядом Кэтрин, – продолжил Карстерс. – Нервы у меня не самые крепкие, и потеря картин, смерть Корнелиуса Стилмена, кошмарная пальба… для меня это был явный перебор. Я был не в себе, меня колотила лихорадка. Но Кэтрин с самого начала проявила обо мне заботу, и чем дальше мы отплывали от берегов Америки, тем крепче становились мои к Кэтрин чувства. Надо сказать, господин Холмс, что идея любви с первого взгляда всегда вызывала у меня усмешку. Я мог читать о такой любви в бульварных романах, но никогда в нее не верил. Но именно она меня и настигла. Ко времени прибытия в Англию я знал: я встретил женщину, с которой хочу быть до конца жизни.