Дом с вишневыми ставнями - [10]

И в этом году на Рождество Джонатан чуть не сделал Марте предложение, но все не мог решиться, а она не настаивала. Ее пока не очень манила семейная жизнь – ей нравилось жить беззаботно, хотелось вечного праздника, романтики и свиданий.

Джонатан был строго воспитан и понимал, что двух лет со дня знакомства более чем достаточно, чтобы принять решение о женитьбе. Но они были так молоды, греческое солнце было такое жаркое, и мир, казалось, принадлежал им двоим.

Вот и вчера вечером Марта влетела к нему в квартиру, как ураган, и сбивчиво пригласила его покататься утром на катере с друзьями и половить рыбу. Отец Джонатана был заядлым рыбаком и научил этому увлечению и своего сына.

– Только если там не будет очередной вечеринки, – сдержанно ответил Джонатан. После таких буйных вечеринок у него уходило дня два, чтобы прийти в себя и вновь работать плодотворно, вести дела.

– Обещаю-обещаю! – прощебетала Марта. – Увидимся завтра на катере в десять утра! – и поцеловав его, она исчезла так же быстро, как и появилась.

Джонатан после легкого ужина из свежего салата и запеченной белой рыбы открыл компьютер, чтобы проверить почту и поработать. Что-то в ящике входящих писем насторожило его и прогнало вечернюю сонливость. На следующее утро он так и не появился на катере.

В десять утра он был не на море, а в аэропорту.

А в одиннадцать – в небе. В самолете, который вез его в не известном нам пока направлении.

Глава 13.

На рассвете самолет Берты приземлился в Стокгольме.

В это раннее утро солнце пробивалось сквозь серый щит затянутого облаками неба, в воздухе витал запах кофе и первой застенчивой зеленой листвы. Все это смешивалось в обволакивающий и сладковатый вкус весны, тот самый вкус, который подталкивает нас к изменениям, к чему-то новому. К хрустящей обложке новой книги, вороху новых чарующих платьев, путешествию в новое кафе на соседней улице.

Берта была полна решимости изменить свою жизнь, работу, отношение к самой себе и окружающим.

В ее новом доме с вишневыми ставнями в Баварии фрау Матильда помогла ей составить гардероб из волшебных сундуков времен бабушкиной молодости. Часть нарядов обновили, переделав по вкусу Берты, и теперь она выглядела обворожительно. На работу в городской архив шла красивая молодая женщина, утонченная и женственная. На ней была яркая гранатовая юбка, которая покачивалась при ходьбе, как лепестки тюльпана, белоснежная блузка.

Янтарные волосы были заплетены в тугую косу и перевязаны лентой.

Решительность никогда не была сильным качеством ее характера, но сейчас Берта шла таким решительным шагом, что, казалось, вбивала туфлями гвозди в набережную озера Меларен.

Берта уже так явно представляла себе счастливую и уютную жизнь в доме, затерянном у подножия завораживающих Альп, что ее работа сейчас воспринималась ею как легкий соломенный шалаш, который нужно было смести со своего пути. Ей хотелось сразу пройти в кабинет начальника отдела и лишь затем, оборвав эту тягостную прочную нить, поделиться с коллегами своим предвкушением счастья и перемен.

Но ее появление оказалось слишком неожиданным. Еще никогда прежде коллеги не видели Берту такой элегантной, красивой и радостной. Она возвращалась с похорон, и все готовились утешать ее, ободрять, предлагать свое сочувствие и помощь наперебой друг другу, как румяные от мороза продавцы угощают пирожками на рождественской ярмарке. А Берта вошла сияющая, как благоухающий цветок, и сотрудницы не были готовы к этому.

Такова женская натура – иногда женщине проще проявить сочувствие и сострадание, чем восхищение.

Но все же одна коллега особенно дружелюбно относилась к Берте и встретила ее очень ласково:

– Как ты, дорогая? Как все прошло? Я рада, что тебе уже лучше! – просто и искренне поприветствовала Берту фрау Хельга.

Она всегда носила твидовые костюмы с юбкой-карандаш и пудровые туфли-лодочки, являя собой образец сдержанности и изящества. Волосы, которые она убирала высоко на затылке, были уже чуть-чуть присыпаны сединой, словно яблочный пирог сахарной пудрой.

– Благодарю Вас, фрау Хельга! – с улыбкой ответила Берта, ставя сумку на стул. – Все прошло спокойно. Я еще не в полной мере осознала нашу утрату. Пока что мне кажется, что бабушка Луиза рядом со мной и поддерживает меня. Она была очень мудрой и доброй женщиной.

– Подскажите, пожалуйста, шеф у себя? – вежливо осведомилась Берта у секретаря.

– Да, прошу вас, проходите, – ответил ей молодой юноша-студент, который проходил здесь стажировку. От Берты не укрылся его восхищенный взгляд, и это только добавило ей уверенности. Дверь плотно закрылась, и до коллег долетали только обрывки разговоров. В завершение беседы они услышали громкий и возмущенный голос шефа:

– Променять Стокгольм, блестящий деловой город, на какую-то деревушку в горах!

Однако он взял себя в руки и сухо добавил:

– Впрочем, это ваше личное дело. Я все подписал, можете забрать все ваши бумаги.

Берта вышла от него ничуть не расстроенная и не смутившаяся. Все в недоумении переглядывались между собой. Куда пропала прежняя зажатая и робкая Берта?

Берта, заметив, что наступило время обеда, с удовольствием пригласила всех в соседнее кафе и там, за чашечкой вкуснейшего кофе с марципановым печеньем, поведала коллегам о своих мечтах и планах, о безмятежной