Дом с привидениями - [13]

— Слушай, девочка, ты привидений боишься? — Мариночка приблизила свои глаза почти вплотную к Олиным. — Боишься? Если боишься, так прямо и скажи.

Оля пожала плечами напряженно и несколько нервно.

— Не знаю…

— А вот я знаю, что боишься, — сказала Мариночка. — Правда, девочки?

Девочки не ответили ей ни словом, ни жестом, они стояли с потемневшими от страха глазами, и больше всего им хотелось сейчас зажмуриться.

— Есть один дом, — заговорила Мариночка голосом, каким рассказывают страшные сказки. — Он забором обнесен. Там никто не живет, только привидения. Я тебя провожу, перелезем через забор, войдешь в дом и посидишь там всего один час. Мы заметим время, а ты будешь следить по своим часам. У тебя есть часы?

— Есть.

— Славненько, — сказала Дюймовочка. — Идем сейчас, а то ведь к семнадцати часам нам к бегемоту.

— А где этот дом? — спросила Николаева.

— Я тебе покажу.

Оля собралась и взяла себя в руки.

— А что мне там делать?

— Ничего. Посидишь с привидениями часик и, если жива останешься, выйдешь.

— Ой, — не выдержала опять Федулина. — А что они могут с ней сделать, привидения?

— Чего захотят, то и сделают.

— А умереть там человек может? — спросила Графова.

— Человек везде умереть может! — ответила Кондратенко. — Вот у мамы в сауне пришла одна женщина, между прочим, — она, очевидно, подражала материнским интонациям, — между прочим — доктор наук или там профессор кислых щей. Только она зашла, значит, в горячее отделение, и раз — и ваших нет…

— Каких ваших? — спросила Федулина.

— Помалкивай, Федула! — приказала, не обернувшись, Мариночка.

— Пошли, — сказала Оля. — Я готова.

— И мы пойдем, — загалдели девчонки.

— Нет, оставайтесь тут все, чтобы никто не заметил, а то такой шум подымется, — твердо сказала Мариночка, и они вдвоем с Олей Николаевой вышли со школьного двора.

— Дать тебе конфетку «Вечерний звон»? — сказала Мариночка, шаря в кармашке фартука.

Оля покачала головой.

— Ну, не хочешь, не надо. — Мариночка засунула себе конфету в рот. — Только тебе надо глаза завязать. Как будто у тебя глаза болят, а я тебя к доктору веду.

— Зачем?

— Чтобы ты дорогу не запомнила. Это секретное место.

— Нет, я не дамся, — сказала Оля.

— Тогда глаза закрой, зажмурься крепко-крепко…

— Ну?

— А я тебя за руку возьму, как слепую, и пойдем, ладно? Подглядывать не будешь?

— Не буду.

— Я проверю.

— Проверяй.

Мариночка поглядела ей в лицо и осталась довольна.

— Покружись теперь три раза, быстро-быстро.

— Зачем?

— Чтобы меня не перехитрила, а так голова задуреет, и ты не поймешь, куда мы идем. Конфетку дать?

— Нет.

— Как хочешь, последняя. — И засунула себе в рот. — Кружись, — и повернула Олю три раза.

Со стороны могло казаться, что вниз по улице идут две задушевные подружки чуть ли не в обнимку, чуть ли не прижавшись висками друг к другу.

Мариночка и Оля пошли, обнявшись, а остальные остались. Николаев подумал, что с новенькой, наверное, все в порядке и, улыбнувшись, помчался к Марягину, который как ни в чем не бывало, кряхтя и потея, выкорчевывал из земли с Рябоконем толстый железный прут. На полпути он замедлил ход, остановился и снова поглядел Оле и Мариночке вслед. Но не увидел их, они, видно, завернули за угол. И вдруг Николаев обеспокоенно сунул палец в рот, напряженно о чем-то думая. Потом сорвался с места и, ничего никому не говоря, со всех ног полетел за ушедшими девочками. Все это произошло в единый миг, и никто из Колиных друзей не заметил его исчезновения. Вон, вон, впереди, под горку, идут девочки… Коля стал красться за ними на некотором расстоянии, как опытный разведчик.

А тем временем запыхавшийся Марик боязливо входил в ворота Птичьего рынка. Народу там было полным-полно. Везде стояли сосредоточенные люди, начиненные какими-то животными или птицами, которые то и дело выглядывали у них из рукавов, из карманов, из отворотов плащей и курток. Чье-то горячее дыхание, шип, повизгивание и шуршание слышалось вокруг. Марик совсем растерялся, но тут перед ним вырос мальчишка чуть постарше его и расстегнул куртку. Там была длинная мензурка с какими-то шевелящимися червяками. От неожиданного неприятного впечатления Марик даже отступил на шаг.

— Ты, — обратился Марик к мальчишке с червями. — Где тут всякие штуки продают, не живые, а всякие… ну, как сказать… изделия, что ли?

— А, — догадался мальчишка, — это всякую муть… Чудеса природы, да?

— Во-во, чудеса, — Марик приоткрыл молнию на сумке и показал кусок красной маски.

— Это туда, — определенно сказал мальчишка и махнул рукой. — У забора барыги стоят…

— Какие?

— Обыкновенные, спекулянты.

— А ты не спекулянт?

— Нет. Моих червяков нигде не купишь, только у меня. Их только я и развожу… больше никто. А там всякое барахло из магазинов, из заграницы… У тебя маски?

— Маски. Из Африки.

— Ну вот, значит, ты барыга и есть. Вон туда, к забору иди, барыги там…

Ой, до чего же Марику не хотелось идти туда, к барыгам, но время шло, часы показывали два тридцать пять, и делать было нечего.

За густой все время шевелящейся толпой разглядеть забор было нелегко, и Марик двинулся наугад. Все время ему казалось, что его кто-то окликает, то трогает за плечи, то вынимает перед ним длинных ужей или там змей… А может, это все и не казалось, а было на самом деле… Некто вдруг свистнул, вытащил из авоськи кролика и поднял его за уши высоко над головой. «Кроля берите! — призывал он. — Пуховый»… Какие-то люди куда-то вели собак, больших и маленьких, кто-то тащил на цепочке сиамского кота и предупреждал: «Берегись, тяпнет!» Кот щерился, изгибал спину и шипел. Аквариумы, черепахи, чучела огромных крабов, птиц и высокие клетки.