Дом проклятых душ - [54]

– Рухнешь замертво! Это Горностай должен сделать, а ты должен в ту же минуту его голову срубить, а потом и еще одну снесешь. Только тогда падут цепи заклятья, только тогда мы сможем добраться до золота и драгоценных камней.

Жука недоумевал (хотя и держал свое недоумение при себе): зачем козе-оборотню, прожившей не одну сотню годков, драгоценные побрякушки? Что она с ними будет делать? Нацепит на себя и станет перед зеркалом красоваться?

А вот он красоваться не собирался. У него были конкретные планы! Если то, что говорит Глафира, правда (а не верить ей оснований не было!), денег там на несколько жизней хватит. К тому же драгоценности все старинные, музейные редкости. Их надо осторожно вывозить за границу. Там и продавать. Ну и, конечно, по мелочовке сбывать у доверенных скупщиков здесь. Кое-какие кандидатуры у Жуки уже были. Но Глафира-то?! Куда камушки денет?

Впрочем, с ней никогда ничего заранее знать невозможно. Если он нашел-таки Ивана Горностая (не столь уж долго искал, кстати, да здравствуют социальные сети!), то не кто иной, как Глафира, затащил его в дом-хаб, продемонстрировав в очередной раз свои ведьминские способности перемещаться во времени и оказываться не только в 1936 году, но и в 2019-м. Однако, когда Машка добралась до Горностая, то есть когда оба слагаемых, необходимых для достижения результата, уже были в руках, Глафира вдруг принялась бранить Жуку, что он сунулся туда с обрезом, а потом велела вывести Машку из дома… и дать ей сбежать.

Сначала Жука ничего не понял. Потом от ревности едва не спятил. Может быть, Глафира хотела для начала заполучить второго Горностая, если уж не смогла заполучить первого?.. От этой распутной козы всего можно ожидать!

Но все же когда Глафира приказала (да, сейчас дела обстояли так, что она приказывала, а Жука подчинялся) увести Машку, он не посмел ослушаться. И даже ревность свою смирил (да что, убудет от Глафиры, что ли? Как подумаешь, со сколькими мужиками и козлами – коза есть коза! – она сношалась за три столетия своей жизни… ко всем не переревнуешь, просто спятишь!).

Глафира, впрочем, его не разубеждала, только повторила, чтобы Жука обязательно дал пленнице сбежать, да так, чтобы она ничего не заподозрила.

– Она все равно сюда воротится, – посмеиваясь, объяснила желтоглазая хитрунья. – А нам именно это и нужно! Чтоб сама, своей волею повела Горностая к сундуку!

И она напомнила Жуке, как именно Донжа заклял свои сокровища. Вторую часть надписи напомнила!

Теперь надо было сыграть свою роль как можно убедительней. Дверь заколотил покрепче. Сделал вид, будто так уж озабочен окошком в туалете, через которое якобы можно удрать… А между прочим, туалет в этом заведении был один. И Жука, который эту пирожковую любил, не раз его посещал. Поэтому прекрасно знал, что рядом постоянно открыта дверь на улицу. Он готов был поспорить на половину своих будущих сокровищ, что Машка через нее сбежит! Так оно и вышло.

Он подождал некоторое время, потом заплатил за пирожки, на всякий случай проверил туалет и пустой коридор, подхватил Машкин рюкзачок – вот уже второй раз ему в качестве трофеев эти ее дурацкие рюкзачки доставались! – обратил внимание, что телефона там нет, усмехнулся и не поленился сгонять на Почтовый съезд. С Машки ведь станется и гвоздодер в крапиве найти, и гвозди повыдергать!

Но ничто не свидетельствовало о попытке взлома, поэтому Жука спокойно поехал в Завитую. Еще когда был в городе, на телефон пришло сообщение о переводе 500 рублей на счет. Хоть отправитель не значился, он ни единой секунды не сомневался в том, кто это расщедрился. Машка, конечно, со своей идиотской щепетильностью! Да, она была щепетильна до тошноты, но при этом относилась к деньгам с высокомерным пренебрежением. Ишь, аристократка! Она уж точно не стала бы бегать за проклятым сокровищем Донжи целый год! Она и дня не стала бы за ним бегать!

А вот Жука бегает. Бегает так долго, что готов уже на все, чтобы эта беготня прекратилась наконец. И Машка сделает все так, как надо! По доброй воле сделает! А потом…

На миг что-то вдруг стиснуло, до боли стиснуло сердце – жалость, что ли? – но слишком многое перевешивало эту жалость на весах Жукиной удачи, поэтому он остановился перед аптекой, купил блистер валидола и сунул таблетку под язык.

Это все, чем он может накормить внезапно проснувшуюся жалость. Вот сделает дело, а потом… А потом можно даже совести позволить себя поугрызать. Да ради бога!

Добравшись до Завитой, Жука поставил джип так, чтобы его нельзя было увидеть с тропы, ведущей в деревню. Однако ждать пришлось долго, начали заедать голодные вечерние комары, и Жука даже перепугался: а вдруг они с Глафирой оказались никакими психологами? Что, если Машке осточертели приключения, альтруизм и та дурацкая любовь, которую она испытывала к романтическому герою Горностаю?

Натерпелся он страху. И только потом взбрело ему в голову вспомнить про другую дорогу, от Линды! Проехал к дому окольными улочками, зная, что шума мотора его джипа не услышит никто, кроме Машки, и не увидит его, кроме Машки, никто, – и вот, пожалуйста! Она услышала этот шум, сорвалась с крылечка, на котором посиживала, – и ломанулась в дом.