Но он просто сказал: «Пошёл!»
Завыли электромоторы, скрипнули шестерни. Лебёдка ожила. Скрипнул и двинулся с места канат.
Я стоял метрах в десяти от него и смотрел, как он натягивается, ползёт, исчезает внутри лебёдки. Она поглощала его. Большой барабан, вращаясь, наматывал канат виток за витком.
Дом посреди бухты подрагивал, оседал. Вода уже лизала площадку с поручнем.
«Садко» тонул.
Наконец исчезли выпуклая верхушка дома, площадка…
Когда «Садко» скрылся, на поверхность выскочило много пузырей. Вода закипела. Белое пенное пятно постояло несколько минут и растаяло.
Лебёдка застучала быстрее.
Канат, который выходил из воды и полз к лебёдке, нёс по воздуху красный лоскут. Это была метка. Когда она подойдёт к лебёдке, будет «Стоп!». Глубина, которой достигнет дом, будет ровно десять метров.
— Стоп!
Красный лоскут остановился.
— Готово! — сказал Павлов.
С одного из буксиров спустили шлюпку. Она подошла к месту, где погрузился дом, повертелась и направилась к берегу. В шлюпке сидел Игнатьев.
— Пузырей нет! — сказал он. — Всё в порядке.
Мы провожали в дом первых акванавтов — Джуса и Марлена.
Я очень удивился, когда Марлен стал готовить акваланг.
— Ты чего? — спросил я.
— В дом.
— Жить?
— Жить.
Я обиделся:
— Почему ты мне раньше не сказал?
— Ты ведь читал план испытаний.
— Нет.
Как-то Марлен дал мне тоненькую книжечку в розовом картонном переплёте. Она так и называлась: "Эксперимент «Садко». Но я, вместо того чтобы прочесть, сунул её под подушку.
Мы уходили тогда на Эски Кермен.
— Между прочим, — сказал Марлен, проверяя замок у своего акваланга, — там есть и твоя фамилия. Вернее, ты без фамилии. Там сказано — деятели искусств.
Я сунул руку под подушку и достал книжечку.
И верно: «Первый этап. Глубина 10 метров. Экипаж — Марлен, Джус… Последний этап — всплытие. Посещение дома корреспондентами и деятелями искусств».
— М-да! Только после всплытия.
В плане было много интересного, даже монтаж на дне буровой вышки.
— Это ещё зачем? — спросил я Марлена. — Тут же нефти нет?
— Нет. Просто опыт — заработает или нет. А искать нефть будут потом на Каспии. Сперва научиться надо, доказать всем…
Я стал смотреть, что написано про моего Киношника. Вот звёздочка и примечание: «Съёмки кино на всех этапах эксперимента, по плану студии».
Мы вышли с Марленом на берег. Там уже стояли Павлов и около него Джус с портфелем.
НЕУЖЕЛИ ОН ВОЗЬМЕТ ЕГО С СОБОЙ?
Вещи акванавтов положили в контейнер. Сверху впихнули портфель.
ВСЁ-ТАКИ ВЗЯЛ!
Подошла шлюпка, контейнер отнесли в неё. Туда же сели Павлов, Марлен, Джус.
На том месте, где недавно стоял дом, качался буёк с флажком. Шлюпка ушла к нему.
Вечером я вышел посмотреть на этот флажок.
ГДЕ-ТО В ГЛУБИНЕ ПОД НИМ — ЖИВУТ ЛЮДИ.
Я стоял, скрестив на груди руки.
— Не рисуете? — раздался позади меня голос Павлова. Он незаметно подошёл и стал рядом. — Я думал, художники — чуть свободная минута — рисуют. Вон корреспонденты так и строчат. И то им объясни, и это. Еле сбежал.
Я понял, что не оправдываю его надежд.
— Понимаете, — сказал я, — мы, художники, такой народ… Как бы сказать проще… Мы смотрим, смотрим, а что получится, сами не знаем. Хотите, я нарисую ваш портрет?
Теперь покраснел он.
— Бросьте валять дурака, — сказал он. — Я ведь так. Конечно, смотрите. Между прочим, у меня дома есть несколько книг с вашими рисунками. Морских животных вы рисовали?
Я очень обрадовался:
— Я. Конечно, я! Это где осьминог, трепанги, кальмары?
— Ага. Очень хорошо нарисованы. Как живые. Вы в доме хотите пожить?
Я задохнулся от неожиданности. ВОТ ТАК РАЗ!
— Хотелось бы.
— Проверитесь у врача. Будете жить со вторым экипажем.
— Я проверялся.
— Ещё раз. Беда — корреспонденты просятся! Вы, я знаю, водолаз, а они-то нет!
БУДУ ЖИТЬ В ДОМЕ!
В первой палатке, где расположился командный пост, было много проводов, много приборов, стояли телевизор и телефон. Правда, телевизор так и не сумели наладить. Когда его включали, мелькали одни полосы.
— В доме не хватает света. И ещё — много помех, — объяснили телевизионщики. — А так у нас всё в порядке.
Я пришёл на командный пункт — дежурил Игнатьев — и попросил, чтобы мне дали поговорить с Марленом.
Мне казалось, что получится очень интересный разговор: человек первый раз в подводном доме.
— Минутку, — сказал Игнатьев. — Запишу показания приборов и соединю.
Он раскрыл толстую тетрадь и начал писать: температура воздуха в доме… давление… влажность…
— А знаете, — сказал я, — может быть, мне скоро доведётся там жить. Павлов обещал.
Игнатьев кивнул.
— Как у вас уши?
Я вспомнил погружение на Дальнем Востоке:
— Так себе.
— Продувать надо.
Он придвинул телефон.
— Марлена вызывает берег.
— Привет, Марлен, это я — Николай. Ну как там у тебя?
В трубке шумело. Так шумит воздух в морских раковинах.
— Ничего, — сказал Марлен.
И замолчал. Я тоже ничего не придумал. О чём говорить? На этом наш разговор и кончился.
Всё-таки Павлов разрешил корреспондентам побывать в доме.
Мы сели на буксир.
— Не больше десяти минут, — сказал Павлов. — Если пробудете в доме дольше, придётся потом сидеть в декомпрессорной камере.
— Сидеть? Сколько времени? — поинтересовался корреспондент с лысиной.
