Дом Павлова - [29]
— Вы, ребята, тут хорошенько глядите, — сказал Воронов, — а я схожу к командиру роты, пока тихо…
Отлучился он не надолго. Минут на пятнадцать не более. Но когда вернулся, то не смог открыть дверь.
— Ребята, отворите!
Молчание.
— Да отворите же, нашли время для шуток! — Он уже начал злиться.
Но дверь не поддавалась. Вороновым овладела тревога. Уж не заблудился ли он? Но нет — домик тот же, и комната та же. Тогда он продавил филенку и просунул голову в образовавшееся отверстие. И ничего не мог разобрать.
Темень. Пыль. Никто не откликается. И лишь вглядевшись, он увидел доски, стоящие торчком на том месте, где еще четверть часа назад находился пулемет…
В комнату угодил снаряд, и развороченная балка заклинила дверь.
— Ребята все погибли… Пулемет согнуло в дугу… Один я остался, — едва слышно докладывал он потом командиру роты.
— Что ж поделать, сержант, война! — с грустью ответил Дорохов. — Иди получай новый пулемет. Злее драться будешь.
Злее… Чего-чего, а злости накопилось достаточно, чтоб сторицею отплатить врагу сразу за все: за родное село Глинки, где осталась старенькая мать да сестры, и за кровь товарищей, и за камни Сталинграда…
В тот же день командир отделения старший сержант Илья Воронов получил новый пулемет, и в третий раз был составлен пулеметный расчет: первый номер — сержант комсомолец Идель Хаит, сапожник с Одессщины; второй номер — коммунист Алексей Иващенко, милиционер из Луганской области; пулеметчик Иван Свирин — колхозник из-под Астрахани и подносчик патронов Михаил Бондаренко из Майкопа.
В таком составе расчет Ильи Воронова и был выделен для подкрепления в занятый сержантом Павловым и его товарищами зеленый дом.
В группу подкрепления ввели и бронебойщиков. На них ложилась главная тяжесть — отбиваться от вражеских танков. Отделение бронебойщиков возглавлял комсомолец, старший сержант Андрей Сабгайда. Его людей в шутку называли «сабгайдаками», А еще их называли «интернациональной бригадой». И не без основания: одно ружье было у татарина Файзерахмана Рамазанова и украинца Григория Якименко — двух неразлучных друзей, которые всегда оставались вместе, как ни перемешивались взводы; в другой расчет входили казах Талибай Мурзаев и узбек Мабалат Турдыев. И наконец, третье ружье было в руках узбека Ишбури Нурматова и его напарника-грузина. Чем не интернационал!
Таковы были те, кому предстояло оборонять зеленый дом, ставший впоследствии знаменитым Домом Павлова.
В ту хлопотливую ночь тревожные мысли беспокоили штаб полка. Как там первый батальон? Связь с ним прервалась окончательно. Что происходит за передним краем в тех домиках, левее военторга? После смертного поединка пулеметного расчета Павла Демченко с четырьмя гитлеровскими танками противнику удалось отрезать девятую роту. Ни один человек не вернулся. И никто никогда не узнает, что там произошло… Даже полевая сумка, найденная на убитом писаре, не расскажет об этом…
Да, недолго командовал ротой лейтенант Иван Бойко. Елину хорошо запомнился этот бравый комвзвода. Еще там, в заволжском резерве, бывало, на весь плац раздавалась его всем полюбившаяся прибаутка: «Не жалей коленок, не жалей локтей… у старшины одежды хватает!»
— Полегли, должно быть, ребята, — как бы отвечая мыслям Елина, произнес Кокушкин.
— Должно быть, полегли, Олег Иольевич, — глухо отозвался командир полка на голос комиссара.
Он не знал, кого именно имел в виду комиссар. Но Елин сам непрестанно думал все о том же: об отрезанной за домом военторга девятой роте, о первом батальоне, попавшем в тиски у вокзала, о разведчиках, отправившихся в зеленый дом… Идут вторые сутки, а оттуда никаких вестей.
И вдруг, словно в ответ на эти думы, в штольне появился боец. Его внешний вид говорил, что он побывал в переделке: без пилотки, весь в глине и известке, рукав шинели изодран. Он ввалился в помещение и прямо с порога выпалил:
— Товарищ полковник, разрешите обратиться!
Рука солдата дернулась — хотел, видно, отдать честь, но, вспомнив в потерянной пилотке, вытянул руки, по швам. Санинструктор Калинин — это был он — с трудом сдерживал волнение.
Блуждая в ночи по изрытым улицам, избегая наиболее простреливаемых участков, Калинин запутался в городских развалинах и не смог найти штаб батальона. Зато дорогу в штольню он знал хорошо. И вот он здесь, в штабе полка.
Елин, все еще занятый невеселыми мыслями, даже не взглянул на солдата, только молча кивнул.
— Я из дома Павлова! — четко отрапортовал Калинин.
Так впервые прозвучало сочетание двух простых слов — Дом Павлова, — впоследствии ставших символом солдатской славы.
— Что это за дом Павлова такой? — удивился полковник. Только теперь он обратил внимание на необычный вид бойца, на его возбужденное лицо.
— А это наш сержант Павлов занял большой дом на площади, зеленый, четырехэтажный, — уже без всякой официальности весело пояснил Калинин. И он вытащил из-за обмотки помятый листок бумага — донесение сержанта, адресованное капитану Жукову.
С тех пор как четыре смельчака овладели зеленым домом, прошли целые сутки. И уже второй раз за сутки исчезал в ночной мгле санинструктор Калинин. Кто знает, чем окончится эта вторая его попытка доставить донесение?
Военно-приключенческая повесть о сложной и опасной работе разведчиков.
Всюду и везде советский воин не имеет права забывать о своей священной обязанности перед Родиной, строжайше сохранять военную и государственную тайну, разоблачать шпионов и их пособников — болтунов, ротозеев, разгильдяев, всячески помогать советской контрразведке в её почётной работе по выкорчевыванию фашистской скверны.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.