Дом П - [32]
И она показала бабушке Жене картинку с чёрно-белым наброском.
– Очень, – сказала бабушка Женя, а сама в руках коробку вертит с пустыми баночками, о чём-то думает.
– А что, Жень, ты порисовать хотела? – спросила бабушка Лида. – На, возьми мой карандаш, хочешь?
– Боюсь, карандаш мне тут не поможет, – задумчиво сказала бабушка Женя.
– Ну и хорошо! – обрадовалась бабушка Лида, но тут же застеснялась: – То есть… ты не подумай, что я жадина какая-то, просто этот карандаш мне мой инженер дал, ещё когда я у него в гостях сидела, и жалко будет, если он быстро испишется.
– Почему? – спросила бабушка Женя. – Он дорог тебе как память?
– Нет, просто за новым пришлось бы в подвал идти.
– Ну и что? Попросили бы завхоза, делов-то.
– Так она болеет.
– Ну сами бы сходили.
И тут вдруг рука бабушки Лиды нарисовала на листке кружок. И принялась его закрашивать изнутри. Тёмным-тёмным, почти чёрным.
– Ты чего? – удивилась бабушка Женя. – Боишься в подвал идти, что ли?
Бабушка Лида кивнула, не отвечая. А её рука всё закрашивала и закрашивала кружок под берёзой. Кружок становился всё чернее и чернее.
– А что там такое-то? – спросила бабушка Женя. – Привидение, что ли, живёт?
Бабушка Лида вздрогнула и посмотрела сначала в окно, потом на дверь, словно привидение, услышав, что его зовут, любезно пожаловало к ним на чай с мармеладками.
– Давай не будем об этом, – прошептала она и перевернула листок.
Бабушка Женя прищурилась и спросила:
– Так, говоришь, в подвале карандаши имеются?
– Да…
– И краски?
– Ну… наверное…
– Тогда я схожу за ними.
– Тебя не пустят! Без завхоза!
– А я ночью схожу! Пока никто не видит. Потихоньку возьму у Миши ключ и схожу. Вот будет приключение.
– Не надо! Не надо ночью! – закричала вдруг бабушка Лида и снова нарисовала уже на чистой стороне листка круг, ещё больше прежнего. – Пожалуйста! Не ходи туда ночью! И ни в коем случае не приноси из подвала никаких вещей! Я даже карандаш оттуда не возьму. Потому что он…
Бабушка Лида замолчала. И принялась закрашивать кружок. Чёрным-пречёрным.
– Ну всё! – сказала бабушка Женя, выхватив у бабушки Лиды листок. – Рассказывай!
– Не буду.
– Тогда я пойду к инженеру и скажу, что ты мечтаешь, чтобы он тебя поцеловал.
– Что-о?!
– Говори быстро про подвал!
Бабушка Лида вздохнула, снова покосилась на дверь и кивком указала под кровать.
– Давай там спрячемся, чтобы нас никто не слышал, – прошептала она.
Под кроватью бабушка Лида поведала бабушке Жене страшную тайну подвала.
– Понимаешь, – начала бабушка Лида, – там хранятся вещи.
– Понимаю, конечно, – отозвалась бабушка Женя, водя лучом фонарика по цветику-семицветику, – мы же просили завхоза оттуда твоё пальто принести.
– И я этих вещей боюсь.
– Почему? Твоё пальто вроде не страшное было. На людей не бросалось, не рычало, не кусалось.
– Я чужих вещей боюсь, – прошептала бабушка Лида.
– А они кусаются? – спросила бабушка Женя.
– Ну чего ты смеёшься? – рассердилась бабушка Лида.
– А почему ты чужих вещей боишься? Моих тоже боишься? И кто из них тебя кусал? Моя зубная щётка?
– Женька! – вскричала бабушка Лида.
Она приподнялась на локтях, больно стукнулась головой и тут же зажала себе рот, чтобы не прибежала медсёстра или, ещё хуже, санитарка, и не стала тыкать шваброй под кроватью.
– Я боюсь вещей тех людей, которые умерли, – отчеканила бабушка Лида и снова улеглась рядом с бабушкой Женей.
Та присвистнула.
– И что в них такого страшного?
– Несколько лет назад, – тихо проговорила бабушка Лида, – тут жила одна старушка, звали её Елена Егоровна. Она работала парикмахером.
– Тут?
– Нет, зачем тут? Давно, когда молодая была. Потом она попала в дом престарелых. Жила здесь, жила, а вот когда умерла, в её комнату поселили другую старушку. И эта, другая старушка – она тоже была Егоровна, только Анастасия, а не Елена, – однажды нашла у себя на столе…
– Дохлую крысу? – спросила бабушка Женя.
– Тьфу, какую крысу! Она нашла ножницы! – страшным голосом возвестила бабушка Лида.
Бабушка Женя приподняла одну бровь.
– У нас тоже есть ножницы, – поделилась она. – Ну, на случай, если ты не заметила.
– Но это были не простые ножницы, Жень. Это были такие специальные ножницы, которые бывают только у парикмахеров.
– Ну остались они от Елены Егоровны, ну и что…
– А вот что! На следующую ночь она нашла эти ножницы на подоконнике. А ещё на следующую – на тумбочке возле кровати. А на следующую…
– Ой-ой-ой, – пробормотала бабушка Женя.
– Вот именно! – воскликнула бабушка Лида. – Они лежали возле подушки! А рядом с ними была прядь волос! Отстриженная у Анастасии Егоровны.
– Ма-амочки!
– Да. И с тех пор я поняла, что вещи, которые остаются после тех, кто ушёл, опасны. Они как будто сердятся на нас за то, что их любимые хозяева ушли, а мы остались и занимаем их комнаты… Ну как, напугала я тебя?
– Ага!
– В подвал не пойдёшь?
– Пойду, отчего же…
– Как – пойдёшь? – растерялась бабушка Лида. – А вещи? Ты представь, сколько народу после себя вещи оставило! И там всё хранится! Всё-всё! От балерин остались пуанты, они тебя затопчут! От плотника остался молоток! Он тебя… Ой, даже страшно произнести! От швеи – иголки! От учительницы…
– От учительницы осталась линейка, – сказала бабушка Женя, – я её возьму и буду ото всех отбиваться. Но краски принесу. Они мне очень нужны. Правда.
