Дом окнами на луг и звёзды - [11]

Иногда Альберт исчезал надолго, а, появившись, говорил: «Рабочая командировка», и смеялся: его самого забавляла эта советская терминология. В январе, после Нового года, он вдруг стал приходить часто, чуть ли не через день. В один такой приход, сев в кресло и раскрепощёно потянувшись, улыбнулся:

– Хорошо здесь у тебя, спокойно. Я полюбил запах красок…

И вдруг, после паузы, сказал:

– А я ведь нашёл дом первого Лугренье. Филиппа. Наше, так сказать, родовое гнездо.

– Да ну? – У Сергея даже дрогнула рука, оставив неправильный мазок. – Он что же, уцелел? Или сплошные развалины?

– Представь себе, очень неплохо сохранился. Потому что после революции там постоянно что-то было: то санаторий, то клуб, то детский дом… Последние годы там размещалась клиника для алкоголиков, но она закрылась.

– И что?

– Я, знаешь ли, выкупил его… Не так давно. И дал деньги на восстановление церкви, она там была ещё со времён прадеда Филиппа – Преображения Господня.

– Здорово! – воскликнул Сергей. – Это где же, за городом?

– Когда-то, как и все помещичьи усадьбы, дом стоял среди полей, просторов, холмов… да. Но теперь город так разросся, почти обошёл его.

– Так ты там живёшь?

– Нет, у меня есть квартира. А дом я привожу в порядок, ремонт, сам понимаешь, нужен был серьёзный, современный. Уже почти закончил.

– Хотел бы я на него посмотреть…

– Увидишь. Скоро.

Голос Альберт прозвучал хрипловато, и глаза он прикрыл, и ладони приложил к вискам. Сергей сел напротив, посмотрел озабоченно:

– Ты здоров? Выглядишь как-то не очень.

– Проблемы…

Он, как и раньше, отказался что-либо рассказывать, а потом вновь исчез. Некоторое время Сергей совершенно не беспокоился, думал: опять «рабочая» командировка. А тут ему предложил один столичный художественный салон устроить выставку, Сергей стал усиленно к ней готовиться и вспоминал об Альберте только потому, что дочери иногда спрашивали: «А дядя Алик, скоро он к нам придёт?»

– Он уехал по делам, приедет и придёт… наверное, – отвечал.

Однажды вдруг подумал: «Что-то долго нет Альберта…» Но подумал так – мельком. Некогда было.

В один из майских дней на квартиру Лугреньевых позвонил незнакомый человек, представился адвокатом, поверенным в делах Альберта Александровича, назвал адрес своей конторы и пригласил Сергея прийти. На вопрос «Зачем?» ответил: «Это не телефонный разговор». У Сергея заныло сердце. Маша тоже встревожилась:

– Что-то серьёзное… Нехорошее… Ох, Серёжа!

– Поверенный в делах, – покачал он головой. – Боюсь, с Альбертом беда. Он жаловался мне на конкурентов, готовых на всё.

– Он, наверное, умер, – тихонько вздохнула Маша.

– Но, может быть, он с кем-то судится и хочет моей помощи?

Так хотелось ему думать… Но оказалась права Маша.

В крупной адвокатской конторе, в кабинете на втором этаже его встретил пожилой человек со сдержанными манерами, спокойным проницательным взглядом сквозь очки с толстыми стёклами. Он сразу сказал:

– Ваш родственник скончался, вы, Сергей Александрович, являетесь его наследником. Единственным.

Часа полтора провели они в кабинете вдвоём: Аркадию Петровичу многое надо было рассказать, Сергею – осознать. Он только-только привык радоваться приятному другу и родственнику, и вот, внезапно – горе потери. А тут ещё свалившееся на него почти богатство: какой-то дом и два банковских вклада! Они были оформлены на имена Дарьи и Арины, содержали большие суммы, которыми нельзя было пользоваться до совершеннолетия девочек. Но родители маленьких владелиц вкладов – их опекуны, – могли ежемесячно снимать проценты. О, это были очень приличные деньги!

Впрочем, о завещании Сергей и адвокат поговорили позже. Сначала Сергей услышал от Аркадия Петровича печальные подробности смерти… нет, гибели Альберта. В апреле лёд на городских водоёмах начал подтаивать, но любители зимней рыбалки не торопились «сворачивать удочки». В один такой день группка ребят двенадцати-четырнадцати лет сидели у лунок на реке. Солнце сияло и они, сквозь ярко осветившийся лёд, как сквозь стекло, увидели тело человека. Потом почти по Пушкину: с криками «Тятя, тятя, в наши сети!..» они помчались к берегу. Приехала милиция, водолазы, лёд разбили, утопленника вытащили. В куртке нашли специальное портмоне для пластиковых карточек, каких оказалось больше десятка: банковские, идентификационные, клубные, дисконтные…И все – на имя Альберта Лугренье.

Опознать погибшего пригласили нескольких человек. В семейном плане он был совершенно одинок, потому в морг пришли два его партнёра по бизнесу и его адвокат – Аркадий Петрович.

– Это только официально называлось «опознание», – печально качал головой, рассказывая, адвокат. – Сами представляете, два месяца в воде…

Сергей вспомнил, что Альберт перестал приходить к нему где-то после января. Да, именно так и получается, два, а то и больше месяца…

– В общем, опознали по косвенным признакам: рост, возраст, цвет волос, одежда. И, конечно, эти пластиковые карточки. Потом, когда милиция вскрыла его квартиру, нашлись его документы. Это значит, он никуда не уехал…Вот и подтвердилось, что, увы, утонувший – это в самом деле господин Лугренье. А вскоре постановили считать инцидент самоубийством.