Дом над Онего - [21]

Все захохотали, даже Саваоф немного отошел и спрашивает: «Ты почему родники не открыл?» А Алексий ему, что вовсе даже и открыл, только воды в них не было, потому что Вася Капельник не дал. Тут уж Саваоф окончательно вышел из себя! Велел привести Капельника. А тот едва живой — всю ночь у Варвары с Николой и Алексием, человеком Божьим, пили. Увидав, что Василий лыка не вяжет, Саваоф заорал, что, мол, сам пьет, а людям воды капнуть не удосужился. Капельник бормочет, что нечего было бабу до такого важного дела допускать — кабы Авдотья Плющиха плющила, было бы с чего капать.

Позвали Плющиху. Бог Саваоф как заорет: «Ты, такая-сякая, мало того, что спаиваешь вместе с Варькой моих пророков и апостолов так, что они о Божьем мире напрочь забывают, так еще и бездельничаешь!» Но Плющиху так просто не возьмешь, она за словом в карман не полезет. Руки в боки — да как завизжит, у всех обитателей рая аж уши заложило: «Чего ты ко мне прицепился, старый хрыч, погодой ведь Илья занимается — как я буду плющить, если он зимой снегу не насыпал? А что до твоих апостолов и пророков, так ты сам к нам каждый день таскаешься — якобы кружечку пива пропустить. Надерешься да начинаешь приставать к Деве Марии!»

Тут Бог Саваоф смутился и понял, что к этой бабе на кривой козе не подъедешь. Велел Мефодию писать резолюцию: жалобу мужиков «оставить без последствий». Вместо подписи поставил крестик и отдал старосте.

Староста воротился на землю, показал резолюцию заонежским мужикам. Те прочитали раз, прочитал другой, печально покачали головами и больше на Николу не рассчитывали.

А сегодня у заонежских мужиков проблем с травой нет. Колхозные поля давно в запустении, колхозные стада вырезали (и съели). Трава теперь без надобности. Более того — заонежские мужики живут точь-в-точь как обитатели рая в этой байке. Подлечат вчерашнее похмелье пивком, пошатаются туда-сюда, поглядывая, где что еще можно свистнуть, ни за что не отвечают… и каждые четыре года выбирают президента.

15 марта

В Заонежье выиграл Путин (84 %!). С легкостью отправил конкурентов в нокаут.

— Он нас всех возьмет голыми руками, — бормотал вчера один местный в Великой Губе, покачиваясь с бутылкой пива возле избирательного участка, — у него ж черный пояс по дзюдо.

Что бы ни орали московские крикуны, что бы ни твердили заграничные писаки, а народ в глубинке Владимира Владимировича уважает! Столичные демагоги и олигархи в изгнании возмущаются: Путин, мол, узурпировал власть! Западные публицисты им вторят: президент, мол, — бывший кагэбэшник! Но ни те ни другие не желают принять к сведению, что большинство россиян поддерживают своего президента.

Вот и вопрос: что тут, в России, с демократией?

«…Вы спрашиваете меня, — писал сто лет назад из Вытегры поэт Клюев московскому знакомому, — знают ли крестьяне нашей местности, что такое республика, как они относятся к царской власти, к нынешнему царю, и какое общее настроение среди них? Для людей вашего круга вопросы эти ясны и ответы на них готовы, но чтобы понять ответ мужика, особенно из нашей глухой и отдаленной деревни, где на сотни верст кругом не встретишь селения свыше двадцати дворов, где непроходимые болота и лесные грязи убивают всякую охоту к передвижению, где люди, зачастую прожив на свете восемьдесят лет, не видали города, парохода, фабрики или железной дороги, — нужно быть самому «в этом роде». Нужно забыть кабинетные теории зачастую слепых вождей, вырвать из сердца перлы комнатного ораторства, слезть с обсиженной площадки, какую бы вывеску она ни имела, какую бы кличку партии, кружка или чего иного она ни носила, потому что самые точные вожделения, созданные городским воображением «борцов», при первой попытке применения их на месте оказываются дурачеством, а зачастую даже вредом».

В Олонецкой губернии — если верить автору «Песен из Заонежья» — о республике имела понятие максимум пара сотен местных крестьян, просвещенных политическими ссыльными (обычно интеллигентами или питерскими рабочими). Республика — страна, в которой царя выбирают голосованием, — вот всё, что они об этом знали. Остальные видели в царе не только власть — карающую и притесняющую, — но и воплощение мудрости, способной разрешить проблемы национального духа.

— Он должен по думе делать, — говорили про царя.

То есть царь призван быть Разумом всей российской земли. Высочайшей Милостью и Истиной.

«Наружно же, — заканчивает письмо Клюев, — вид Олонецкой губернии крайне мирный, пьяный по праздникам и голодный по будням. Пьянство растет не по дням, а по часам, пьют мужики, нередко бабы и подростки. Казенки процветают, яко крины, а хлеба своего в большинстве хватает немного дольше Покрова. Девять зимних месяцев приходится кормиться картошкой и рыжиками, да и те есть не у всякого».

Ни прибавить, ни убавить.

* * *

На ветке сидит ворона, держит в клюве кусок сыра. Под деревом — лиса.

— Эй, ворона, будешь за Путина голосовать?

Ворона молчит.

— Ты что — оглохла? Я спрашиваю — будешь ты за Путина голосовать или нет?

Ворона молчит.

— Эй, — голос лисы делается строже, — в последний раз спрашиваю: будешь голосовать за Путина?