Дом на волне… - [34]
Шпринг(полушепотом, наклоняясь к его клетке). А откуда ты узнал, что у меня язва?.. (Но Витя ответить не успел.)
Миша(стремительно, как всегда, шагает по палубе и улыбается во весь африканский рост и белозубый рот). Витка морской! Сегодня я праздник делать! (Взбрасывает руки вверх, размахивая широкими рукавами, как летающими веерами, быстро загибает пальцы:все, как всегда.) Фельдшерском учился, подводного плавания учился, военном командном «Повзводно! Равнение направо! Грудь четвертого человека! Шаго-о-мммм-арш!»… Спаси-бо друг! Ти веришь ильи нет? Помнишь, когда я тебя заполнил? Заполнил, запомнил, какая разница? Когда ты меня учил. «Переправа, переправа! Берег левый, берег правый!.. Эх, ребята! Что мне орден, я согласен на медаль! Правильно учил, Витка? Правильно я запо-Мни-ил?.. Право руля! Стопа-машина! Четыре смычки на клюзе! До утра стоять с якоря сниматься!». Я Зыкина люблю, пой как я, Витка. «Издалека долго течет река Волга, течет река Волга, конца и края нет…». Выходи, Витка, из клетка. Я тебя твой лондонский москвич совсем забирать буду. Ты теперь мой. Как моя рука, видишь?! Ты, меня выбирай! Лондонский москвич — вор. Зачем тебе? Миша — хороший. Справедливый. Африканского социализма благодатель. Будешь теперь мой, Витка! Рад?
Витя. Не буду я твоим, благодетель хренов.
Миша. Почему не будешь? Благо хрена? Женишься моем племени. Дети будут. Народ будет. Африка — Россия — все дружно будут. Москва учился, Херсон учился, Севастополь морской форма был. Проводник вагона практИк студентил, веником махал, пиво вокзалил, туалета открывал-закрывал, чаем пел. Пил. Пел. Запевал. «Конфетки-бараночки…». Москва-Воркута, Москва-Алма-Ата, Москва-Владивостока, мало тока. Девушки едут, ребята едут. Все поют. Все пьют. Все друга любят. Миша смотрит. Социализма хочет. Весь Африка — семия! Россия, Кения, Сенегал — семия! Семия социализма. Миша хотел. Девушка хотел. Почему не хочешь?
Витя. Я траловый мастер.
Миша. Этот лондонский москвич — вор. Болшой вор. Деньги — копейка. Твой лондонский москвич Бога твоего из души крадет. Ты не видишь? Не хочешь увидеть? Он — тебя обманывает, банк обманывает, три государство обманывает, Бога обманывает, совесть давно забыл. Это очень вор. Плохой человек. Черный человек. Снаружи — белый, внутри — весь совсем черный. Хуже меня. Такой человек лев обходит, чтобы не запачкаться. Ему ты согласен? Ему — почему ты готов работать? Миша — вождь. Миша знает каждый ребенок. Каждый день я забочусь. Каждый юноша я женю. Я имею восемь жен: черный, белий, две хохлушки и одна белорусия — самая русая. Мой народ со мной, моя семия со мной. Семейный социализм. Миша придумал. Сам придумал, потому что думал. Россия хорошо было: белий лица, красный лица, желтый, черный, косые глаза, плоский лица, русая коса, украина-краса, все кровь мешали, душа вышивали — семейный социализм строили. Миша успел видеть, умел понимать, знаю сам как теперь Африка делать. Америка видел. Англия видел. Россия учил. Япония мудрил. Каире не брился и мечеть молился. Папа говорил. «Всем учись!». Многа народа — топота много. Все хотят тишина. Хорошо?
Капитан. Опять шумишь, Миша? Который раз мы с тобой встречаемся?
Миша. Здравствуй, капитан! Думал, спишь?
Капитан. Ты и мертвого разбудишь, морда черная — душа светлая! И всегда ты гремишь барабанами.
Миша. Зачем ругаешь? Сколько сходился, хорошо расходился. Грех не орех, молитва не смех, так говорил, да? Не плутай слова свой голова. Барабан — музыка неба — ты говорил?
Капитан. Я тогда молодым был, наверное. Барабаны твои — о чем бьют сегодня?
Миша. Большом человеке бьют.
Капитан. На себя намекаешь?
Миша. О себе говорить, себя уронить. Миша — вождь. Вождь думает всех, заботится всех, бережет всех, каждый человек как мой пальчик. Так говорил?
Капитан. Так говоришь, Мишенька, так. От Вити чего хочешь сегодня?
Миша. Хочу — Витя мой был.
Капитан. Твой? Это как — раб, брат, сват, министр? Прямо говори! У тебя народ. У меня экипаж. За тобой — поле. За мной — море. У каждого доля, да не для каждого воля.
Миша. Хорошо сказал. Правильно я тебя выбрал.
Капитан. Куда это ты меня выбрал?
Миша. Витю выбрал, тебя выбрал, его выбрал. Мой народ хочет знать, кто еще на земле умный? Где? Мой народ поезда не видел. Веселый страна не знал. ЭСССР не ехал.
Капитан. Новых богов ищешь? Опять шаманы твои жертвенных петушков на великий холм гонят? Небо ублажать? Я тебя, хитреца, в тот первый раз раскусил и запомнил, ты — в свой барабан бьешь! Свою долю — выкраиваешь. Тот раз, помню, семейный социализм строил, нужным тебе женщинам мужиков не хватало, да? Белыми статуэтками хочешь черный алтарь разбавить? Чем удивить хочешь? Что задумал на этот раз? О любви говоришь? Или о крови?
Миша. Не беги паровоза первым. Миша — первый! День проживешь — Бог ближе станет. Ближе станет — тебя услышит. Тебя услышит — говорить будешь. Богом говорить — до неба встать. (И вождь племени распахнул руки, расплескав цветы халата, как фантазии флагов.)
В книге несколько циклов. «Африканский капкан» — добротная проза морской жизни, полная характеров, событий и самого моря. Цикл «Игра» — вариант другой жизни, память о другой стране, где в дебрях слов о демократии и свободе, как на минном поле — взрывы и смерть одиноких душ. Цикл «Жажда» — рассказы о любви. Подкупает интонация героев: звучит ли она в лагерном бараке или из уст одесситки и подгулявшего морячка. А крик героини: «Меня томит жажда радоваться и любить!» мог бы стать эпиграфом книги.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Эта книга — фантастика в реальном мире, фантазии языка, лассо летящей темы, сочная подробность деталей… Ничего нового. Антология жизни в стихах и прозе, в морях и на сцене. Фантастика быть вдвоём, один на один — с автором, с книгой, с самим собой. Здесь, как и в предыдущих книгах, песни на стихи автора. В «Риде-ро» изданы книги Н. Бойкова «Африканский капкан», «Берега и волны» (проза); «Южная женщина», «Дом на волне», «Песчинка, господа поколение» (пьесы); «Так осень тянется к весне» (стихи). Книга публикуется в авторской орфографии и пунктуации.
Эта книга о любви — к морю и ветру, к друзьям и подругам. К жизни, которую каждый живёт и делает сам. Книга о спутниках и попутчиках: звуках и красках, словах и молчании. Когда и снежинка в ладони, и капля дождя, и улыбка прохожего, и кот на заборе — всё это попутчики времени, всё это — опора, надежда, притоки мелодий и сил… Как ветер — внезапно. Как вечер — для встречи. Как утро — для света…
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.