Дом на городской окраине - [31]
— Это верно, но ведь не говорить же мне ей «целую руку»?
— Конечно, нет. Терпеть не могу такого пресмыкания. Я хочу быть равным среди равных. Ты жена чиновника, никто не смеет тебя обижать.
Глава шестнадцатая
На улице сгущаются сумерки, под зажженным фонарем на углу стоит группа подростков, обрывки их разговора доносятся до ушей чиновника, высунувшегося из окна.
— …говорит — знать ничего не знаю, тащи допуск, иначе и разговаривать не о чем.
— …его поставили правым полусредним, а он не потянул…
— …все без толку… но гоняли что надо…
— …что тут сделаешь, когда тебя все время опекают…
— …а ты мяч не держи, бей сразу…
— Мне противно смотреть на эту вашу мазню, — сказал горбатый подросток и презрительно цыркнул сквозь зубы слюной.
— Тебе хорошо говорить, — возразил ему долговязый юнец, — но если хочешь знать, такой мяч вообще не возьмешь.
— Гляньте, Бланка идет…
Через улицу перебегала девушка с высокой грудью.
— Иди к нам, мадам, дай полюбоваться! — крикнул горбун.
— Ишь какой, — сказала девушка, презрительно щуря глаза, — отвяжись от меня, понял?
— Пожалуйста, пожалуйста, — иронически раскланялся горбун, — передай от меня привет своим дражайшим предкам…
Девушка что-то ответила, но что — расслышать уже было невозможно. Горбун бросил ей вслед непристойное ругательство.
«Ну и народец, — ужасался в душе чиновник, — мне даже непонятно, о чем они говорят. Какое счастье, что мы живем в доме полицейского. Для таких убить человека ничего не стоит. Теперь вон сдвинули головы, наверняка сговариваются, как кого ограбить. Надо будет обратить на них внимание полицейского. Посадить бы их всех — и дело с концом».
Уже отходя от окна, он услышал детский возглас:
— Пан Фара, папа сказал, чтобы вы дали ему почитать детективные книжки.
— Передай папе, — прохрипел в ответ мужской голос, — что он многого хочет, пусть сперва вернет, которую у меня брал.
Чиновник захлопнул окно и пошел спать.
Тем временем к дому полицейского, взбираясь по ступеням, крались какие-то фигуры. Учитель Шолтыс стоял перед дверью своей квартиры и шепотом приветствовал входивших словами: «Господь Бог с вами!».
Тусклый свет лампы освещал их лица. Это были пожилые мужчины в черных долгополых пальто и пожилые женщины в невообразимо старомодных салопах.
Часы на здании школы пробили одиннадцать, когда откуда-то с первого этажа донесся странный сдавленный голос. Казалось, кто-то стонет, в отчаяньи моля о помощи.
Чиновник приподнялся на постели и широко раскрытыми от ужаса глазами вперился в темноту.
— Слышишь? — в страхе прошептал он.
Жена стряхнула с себя дремоту. — Что случилось? — сонно спросила она.
— Там… там… — заикаясь, произнес чиновник, — кого-то душат…
— Погоди… — сказала чиновнику жена, положив руку ему на плечо. Оба стали напряженно вслушиваться.
Через некоторое время снова раздались жалобные стоны, казалось, они исторгаются из горла женщины, испытывающей нечеловеческие страдания. Затем стали различимы отдельные слова.
— …оборачиваюсь, вижу церковь, — стенал голос, — оборачиваюсь, вижу людей… Но тот, кто взывал, услышан не был… И поднялась великая смута, нельзя было отличить грешника от праведника… многие подступались, но тут же были повержены… Господь обрушил свой гнев на вавилонян, посеявших семя злобы… А-а-а, он уже идет, я чувствую — он идет… Добро пожаловать к нам, брат, молви слово спасительное!
— Кто это еще идет? — прошептал чиновник, дрожа всем телом — Что за шум? Боже правый, да что же это такое? Поди, взгляни, что там происходит!
— А, я уже знаю, — спокойно произнесла жена, — это спириты собрались у Шолтысов. У них там столик, который вращается, и они вызывают духов. Пани Шолтысова и меня приглашала, но я сказала, что этим не увлекаюсь.
— Да разве это допустимо — вызывать духов посреди ночи? — с неудовольствием воскликнул чиновник. У него отлегло от сердца, и он принялся негодовать. — Мы вложили в эту квартиру свои кровные сбережения, а не можем даже спокойно выспаться. Вызывайте своих духов до десяти вечера! После десяти в доме должна быть тишина, никаких сборищ — это запрещено! Я этого так не оставлю. Пусть объясняются с нашим хозяином…
— Брось, — успокаивала его жена, — ведь в общем-то пан Шолтыс неплохой человек, такой вежливый, услужливый. Бывают жильцы и похуже. В старом доме у нас каждую ночь внизу устраивали драки, в пивной. Пьяницы поломали на лестнице перила… Везде что-нибудь да есть, нужно быть терпимее. У всякого барона своя фантазия. Кто-то увлекается духами, а ты иностранные марки коллекционируешь…
— Филателия никому не мешает, — возразил чиновник, — это занятие тихое. Но гвалт ни в одном приличном доме не потерпят. К тому же, должен тебе сказать, столоверчение — занятие противозаконное…
— Ладно, спи, — прервала его жена.
— Легко сказать — спи, — ворчал чиновник, — заснешь тут, как же?! До смерти напугали!
Было веселое утро, полицейский уже стоял в саду и смотрел на дружные всходы люцерны, которую он посеял на пологом откосе, отделявшем овощные гряды от цветника. Во двор вышла с ящичком пани Сырова и высыпала грудку золы.
— Вы уже встали? — приветливо воскликнул, обращаясь к квартирантке, полицейский, а про себя подумал: «Я хоть и не гляжу, да вижу. Мне и глядеть-то незачем. Стало быть, ты высыпаешь золу прямо на моем дворе?!»
В книгу вошли произведения известных чешских писателей Я. Гашека, В. Ванчуры, К. Полачека, Э. Басса, Я. Йона, К. М. Чапека-Хода, созданные в первой половине XX века. Ряд повестей уже издавался в переводе на русский язык, некоторые («Дар святого Флориана» К. М. Чапека-Хода, «Гедвика и Людвик» К. Полачека, «Lotos non plus ultra» Я. Йона) публикуются впервые.
Карел Полачек — замечательный чешский писатель, имя которого так же широко известно в Чехословакии, как имена Карела Чапека, Ярослава Гашека, Владислава Ванчуры. Жизнь его трагически оборвалась в 1942 году. Он погиб в газовой камере концлагеря Освенцим. Перу Карела Полачека принадлежат романы и повести, фельетоны и юморески.Сатирическая сказка «Эдудант и Францимор» написана им для детей и выдержала в Чехословакии много изданий.Её герои, два брата — толстый, как бочка, грубоватый Эдудант и тоненький, как тесёмка, деликатный Францимор, — совершают немало невероятного, но за сказочной действительностью угадывается современная автору Чехословакия.Иллюстрировал сказку известный чешский художник Йозеф Чапек.
Писатель-классик, писатель-загадка, на пике своей карьеры объявивший об уходе из литературы и поселившийся вдали от мирских соблазнов в глухой американской провинции. Книги Сэлинджера стали переломной вехой в истории мировой литературы и сделались настольными для многих поколений молодых бунтарей от битников и хиппи до современных радикальных молодежных движений. Повести «Фрэнни» и «Зуи» наряду с таким бесспорным шедевром Сэлинджера, как «Над пропастью во ржи», входят в золотой фонд сокровищницы всемирной литературы.
«Приключения Оливера Твиста» — самый знаменитый роман великого Диккенса. История мальчика, оказавшегося сиротой, вынужденного скитаться по мрачным трущобам Лондона. Перипетии судьбы маленького героя, многочисленные встречи на его пути и счастливый конец трудных и опасных приключений — все это вызывает неподдельный интерес у множества читателей всего мира. Роман впервые печатался с февраля 1837 по март 1839 года в новом журнале «Bentley's Miscellany» («Смесь Бентли»), редактором которого издатель Бентли пригласил Диккенса.
В книгу вошли лучшие рассказы замечательного мастера этого жанра Йордана Йовкова (1880—1937). Цикл «Старопланинские легенды», построенный на материале народных песен и преданий, воскрешает прошлое болгарского народа. Для всего творчества Йовкова характерно своеобразное переплетение трезвого реализма с романтической приподнятостью.
«Много лет тому назад в Нью-Йорке в одном из домов, расположенных на улице Ван Бюрен в районе между Томккинс авеню и Трууп авеню, проживал человек с прекрасной, нежной душой. Его уже нет здесь теперь. Воспоминание о нем неразрывно связано с одной трагедией и с бесчестием…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Историческая трилогия липецкого писателя В. М. Душнева посвящена героическим событиям почти восьмисотлетней давности. Тема её в определённом смысле уникальна: те эпизоды прошлого нашего народа отражены в отечественной исторической романистике ранее не были. Первая книга трилогии — «Потомок Святогора» — рассказывает о начале борьбы русичей против произвола татарского баскака Ахмата. Вопреки запрету, наложенному на баскаков ещё Батыем, Ахмат поставил в русских землях две собственные слободы, и в 1283 г., не в силах терпеть долее татарские поборы и грабежи, в граничащих с Диким Полем княжествах вспыхнуло восстание. Книга адресована всем, кто любит историю, кому не безразлично прошлое, а значит и настоящее, и будущее нашей Родины.
Сон, даже вещий, далеко не всегда становится явью. И чтобы Сокол поразил Гепарда, нужны усилия многих людей и мудрость ведуна, способного предвидеть будущее.Боярин Драгутин, прозванный Шатуном, делает свой выбор. Имя его избранника – Воислав Рерик. Именно он, Варяжский Сокол, должен пройти по Калиновому мосту, дабы вселить уверенность в сердца славян и доказать хазарскому кагану, что правда, завещанная богами, выше закона, начертанного рукой тирана.
В течение сорока лет Элис Бабетт Токлас была верной подругой и помощницей писательницы Гертруды Стайн. Неординарная, образованная Элис, оставаясь в тени, была духовным и литературным советчиком писательницы, оказалась незаменимой как в будничной домашней работе, так и в роли литературного секретаря, помогая печатать рукописи и управляясь с многочисленными посетителями. После смерти Стайн Элис посвятила оставшуюся часть жизни исполнению пожеланий подруги, включая публикации ее произведений и сохранения ценной коллекции работ любимых художников — Пикассо, Гриса и других.
Сборник произведений известного российского писателя Всеволода Никаноровича Иванова (1888–1971) включает мемуары и публицистику, относящиеся к зарубежному периоду его жизни в 1920-е годы. Автор стал очевидцем и участником драматических событий отечественной истории, которые развернулись после революции 1917 года, во время Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке. Отдельный раздел в книге посвящён политической и культурной жизни эмиграции в Русском Китае. Впервые собраны статьи из эмигрантской периодики, они публиковались в «Вечерней газете» (Владивосток) и в газете «Гун-Бао» (Харбин)