Дом на Дворцовой - [36]

«Виталик – любимый! Виталик – единственный! Ах, как он меня любит! Ах, как я его люблю. Тьфу – дура! Нет! – ну надо же – в Казахстан ему надо, в мячики в воде играть с ребятами. А я – чтобы сидела дома и ждала, ждала… А он потом в Югославию поедет. Потом в Монголию или ещё куда-нибудь. Хорошо, что позвонил. Ладно, разберусь… Большая любовь откладывается на потом… Почему Коля не звонит? Уже пять минут восьмого, а звонка нет. Наверное, он звонил, пока я с Виталиком разговаривала. Значит, сейчас перезвонит…».

Коля позвонил через пять минут и как ни в чём не бывало обрадованно воскликнул:

– Маришечка, ты вернулась?! А я уже нервничать начал, куда ты пропала! Как вы отдохнули, как Володя?.. Правильно, что в Гагре остались. Здесь такая погода мерзкая была. То дождь, то ветер, то дождь, то ветер. Ничего кроме простуды в Ленинграде бы не случилось. А я тут совсем зашился. Ночую прямо здесь на заводе в кабинете военприёмщика. Поесть не успеваю. Саша Егоров тоже здесь ночует. Козлёнков приказ подписал на присвоение третьего ранга. Скоро новые погоны надену. Надо будет отметить. Давай Метрополь закажем. Все наши здесь, Воронина к нам замполитом назначили – ты представляешь? Веньку и в замполиты! Умора. У Ларичева дочка родилась позавчера… Ты чего молчишь?.. Марина?

Марина вслушивалась в интонации голоса мужа и мысленно восхищалась его выдержкой.

«Он делает вид, что ни о чём не догадывается. Что телеграммы моей не получал. Какой он, всё-таки, молодец. Как мама была права, когда уговаривала меня за него замуж выйти. Бедная мамочка… Конечно, с Колей надёжно! И с карьерой тоже всё понятно. Только тридцать исполнилось, а уже капитан третьего ранга! Если так пойдёт, то к сорока до адмирала дослужится. А я тогда адмиральшей буду. Неплохо…».

Вслух же она ему сказала:

– Колюша, мы только сегодня приехали. Лариска сказала, что ты на заводе круглыми сутками. Я собиралась к тебе сегодня поехать, но потом она сказала, что ты позвонишь, и я ждала. Ты приедешь или опять ночевать там останешься?

Разговор шёл так, как будто бы и в самом деле ничего не произошло. Как будто бы и не расставались они полтора месяца назад, а только утром позавтракали вместе и разбежались по делам до вечера.

– Я соскучилась и Володя соскучился. Он всё время про тебя спрашивает. А я только и говорю, что папа новый пароход ремонтирует и ему очень некогда. Мы ему только мешать сейчас будем…

На другом конце провода раздался смех:

– Маришечка – не пароход, а корабль! Я служу на корабле! Старшим помощником! И не ремонтирую я его, а принимаю, осваиваю…

Разговор внезапно споткнулся. Николай не знал, что ещё сказать. Ему хотелось домой, к любимой женщине. Он собрался с мыслями и сказал медленно подбирая слова:

– Я сейчас приеду. Володю пока спать уложи – уже поздно. Я очень по тебе соскучился… Я думал, что смогу без тебя жить дальше, но, оказывается, моё автономное плавание ограничено только одной неделей. После этого мне всё не в радость… – голос моряка дрогнул. – Ну ладно, еду! – и повесил трубку. Сентиментальностью Николай никогда не отличался. Ни в молодости, ни в зрелом возрасте, ни в старости. Только что сказанные им слова были им выстраданы в бессонные ночи и политы скупой слезой.

19

До февраля оставалось ещё четыре с половиной месяца. Марина занималась какими-то домашними делами. Ездила в институт, где сдавала текущие зачёты. Ездила к Сурэну – адвокату Юры, который давно обещал ей устроить свидание с братом. Какие – то сложности в уголовном судопроизводстве не позволяли найти решение. Всё-таки побег! Это наказывалось, в том числе, и отказом в свидании. После последней встречи прошло уже больше месяца. Наконец, Сурэн позвонил:

– Здравствуйте, Марина! Я только что получил уведомление из УИТУ – Управления исправительно-трудовых учреждений. Они разрешили свидание с Юрой. У Вас есть почти целый месяц, чтобы собраться. Вам надо подъехать ко мне. Мы обсудим все детали. Я покажу список продуктов, которые Вы сможете пронести с собой в колонию. Когда Вас ждать?..

После визита в адвокатскую контору, Марина решила не откладывать поездку в Ухту: «Вдруг завтра всё изменится и свидание отменят. Вдруг Юра заболеет или я заболею…».

С каждым днём морозы в Коми становились всё сильнее. Это заставляло спешить. Коля искренне расстроился, что опять приходится расставаться с женой. Успокаивало, что ненадолго. Проблем с сыном не было. Володя с удовольствием ходил в детский сад, который находился в том же доме на Дворцовой набережной 10 через одну парадную в сторону Дома Учёных. В садике ему нравилось, потому что манная каша там была вкуснее, чем варила мама, а на обед давали суп, в котором не плавал противный жёлтый жир. У мамы в кастрюле всегда было очень много этой гадости. Когда Володя отказывался есть разваренный жир, она поднимала руки вверх, как бы призывая создателя в свидетели и, обращаясь ни к кому, восклицала с патетическими нотками в голосе:

– Посмотрите на него – ему не нравиться жир! Да за этот жир в блокаду я бы всё отдала, а ему не нравится! Ешь! Пока не съешь, из-за стола не выйдешь!