Дом на берегу лагуны - [141]

– Собрание виноделов закончилось раньше запланированного, – сказал он, вытаскивая ключ из двери. – Я поехал в аэропорт посмотреть, не удастся ли мне вылететь последним самолетом «Америкэн», и, к счастью, оказалось одно свободное место на пятичасовой. – Он взял чемодан и стал медленно подниматься по лестнице.

Я сделала вид, будто все так и надо. Мы вместе дошли до нашей комнаты в конце коридора, и я спросила Кинтина, не принести ли ему чего-нибудь из кухни: стакан молока или печенье. Он ответил, что поужинал в самолете и не голоден, что падает с ног от усталости и хочет спать.

Я разобрала его чемодан и повесила костюмы в шкаф, потом пошла в ванную. Нужно было вести себя так, будто я тоже собираюсь спать, так что я надела ночную рубашку. Когда я вышла из ванной, свет уже был погашен и Кинтин спал мертвым сном.

Я осторожно вытянулась на постели рядом с ним и неподвижно лежала, не знаю сколько времени, боясь дышать. Скоро похрапывания Кинтина стали перекрывать жужжание кондиционера. Помощники Маурисио смогут беспрепятственно войти в дом; я молилась всем святым, чтобы, снимая картины, они не шумели. Я посмотрела на светящийся циферблат «ролекса» и увидела: около двенадцати. Скоро мне надо будет встать – убедиться, что они пришли.

Я, должно быть, уснула, потому что следующее, что помню, – это Вилли, который стоял около моей кровати и пытался меня разбудить. Он приложил указательный палец к губам в знак того, что надо соблюдать осторожность, и поманил меня за собой. Я снова посмотрела на часы – было половина четвертого. Я тихо поднялась и босиком вышла за дверь вместе с Вилли. К счастью, в комнате был ковер, и двигались мы бесшумно. В коридоре я на минуту задержалась, чтобы надеть халат и тапочки.

– Рядом с домом какое-то странное свечение, мама, – прошептал Вилли. Я высунулась в окно коридора и увидела, что кустарник, окружавший дом, горит со стороны авениды Понсе-де-Леон.

Мы бросились бегом в заднюю часть дома, туда, где столовая и гостиная выходили на берег лагуны. Картин Кинтина уже не было, но не только тех трех, которые я указала Маурисио, но и всех остальных тоже. Исчезла также коллекция скульптуры и стеклянные вазы в стиле ар нуво. Повсюду валялись открытые картонные коробки, упаковочная бумага, пустые тюбики из-под клея и клочья упаковочной стружки – одним словом, в гостиной царил полный хаос. Мы услышали какой-то шум в кухне, и Вилли направился было туда, посмотреть, в чем дело, но тут сработала сигнализация. Кинтин выскочил из комнаты, натягивая брюки, с «люгером» под мышкой. Он был босиком, а лицо – бледное, как у мертвеца.

– Пожар! Пожар! Звоните в пожарную часть! – закричал 6н нам.

И тут мы увидели, что по лестнице друг за другом поднимаются какие-то люди. Их было по меньшей мере человек двенадцать – все с автоматами и винтовками с оптическим прицелом. На всех были черные брюки и черные рубашки, а также черные шерстяные маски, закрывавшие лицо. Вместо того чтобы испугаться, я вдруг почувствовала, что меня душит нелепый смех. Маски обтягивали лицо, а через отверстие для глаз видно было, как хлопают ресницы. Будто ракушка выглядывает из дырявого носка.

Кинтин попытался было вскинуть на плечо «люгер», но один из мужчин, самый высокий и широкоплечий, двинул ему так, что он упал на пол, а потом затолкал нас, всех троих, в кабинет. После чего запер дверь на ключ снаружи.

Мы пытались открыть дверь, но у нас ничего не получилось. Мы колотили кулаками по массивному дереву, кричали, чтобы нас выпустили, но никто не отзывался. Кинтин без умолку кричал на нас:

– Кто эти люди? Кто дал им ключи от моего арсенала? Это же мои винтовки и мои автоматы! – как будто мы с Вилли знали, кто были эти люди.

– Откуда нам знать, кто они такие? – в отчаянии закричала я.

Я подбежала к телефону и попыталась позвонить в полицию, но связи не было. Вилли подошел к окну и посмотрел на лагуну. С этой стороны огонь еще не подобрался к стенам, но окно слишком высоко – прыгать было опасно. С другой стороны дома доносился запах дыма, и мы увидели, что под дверью показались маленькие язычки пламени.

Обо всем, что произошло дальше, у меня сохранились лишь отрывочные воспоминания. Прошло минут пять, которые показались мне вечностью. Мы уже решили, что так и умрем здесь взаперти, как вдруг дверь в кабинет рывком открылась. Высокий мужчина, уперев автомат в бедро, указал на меня и Вилли.

– Идите за мной, – сухо приказал он. – Уходите по лестнице через подвал.

Еще двое мужчин стояли у него за спиной с нацеленными на нас винтовками. Я пошла, куда указал нам этот человек, а Вилли вдруг бросился в стеклянный павильон, который вел в спальни. Он вернулся через секунду с картонной коробкой в руках.

– Это священные подношения Элеггуа, – сказал он, догоняя меня у лестницы, которая вела в нижний этаж.

Но тут ему дорогу преградил Кинтин.

– Что это тебе приспичило спасать бирюльки Элеггуа? Да пропади оно пропадом, барахло этого демона! Оно разгорится лучше некуда! – Он попытался отнять у Вилли коробку, но Вилли сопротивлялся.

Он вдруг пришел в ярость и изо всех сил ударил отца в грудь. Кинтин пошатнулся, но удержал равновесие и тут же дал Вилли пощечину. Очки у него слетели и вдребезги разбились, ударившись о стену. Отец и сын схватились врукопашную и покатились по полу. И в этот самый момент из ящика посыпались страницы моей книги.