Дом на берегу - [54]
С холмов, где виднелось Тарасково, ветром донесло слабые голоса, несколько раз тявкнула собака. В поле было прохладно и тихо. Мы сидели, смотрели на закат, думали каждый о своем.
— Вот интересно, — медленно сказал Василий Григорьевич. — Солнце одно, а везде светит по-разному. Где его не хватает, где лишка. Вот, скажем, в Африке. Там закаты совсем другие…
Я помолчал и спросил, откуда он знает про Африку. Старик тоже помолчал.
— Да я там жил, — наконец ответил он. — В самом пекле, в пустыне Сахаре. Этого заката, бывало, не дождешься…
Я с любопытством посмотрел на Василия Григорьевича. Вот тебе на… Многие старики знать не знают про эту Африку. Как же он из Тараскова попал в пустыню Сахару?
Делать нам было нечего, и Василий Григорьевич стал рассказывать свою необыкновенную историю.
— В тысяча девятьсот пятнадцатом году шел мне девятнадцатый год, — начал он. — Война. В августе призывают нас, таких ребят, на военную службу. Привезли в Москву, на Ходынку, определили в полк. За месяц прошли мы строевой устав, дали всем новое обмундирование — и на фронт. Несколько человек, кто пограмотней, оставили в учебной команде. Говорят: будем учить вас на младших командиров. Ладно. Перевели в кремлевские казармы, учат. Командир роты у нас был капитан Борковский. Командир полка полковник Кевнарский. Командир бригады генерал Силановицкий — небольшого роста, старый, всегда ездил на белой лошади.
Как-то раз приходит в казармы незнакомый военный. Видим, что офицер, но форма не наша. Шепчут: француз, будет звать с собой во Францию. И верно. Посадили нас в вагоны, через Владимир, Вологду повезли в Архангельск. В Архангельске ждал французский пароход «Плято». Погрузили на него три тысячи солдат, поехали. Мол, едут русские эмигранты.
Смотрим, пароход богатый. У каждого свое место. Чисто, хорошо. Под подушками пробковые пояса — если что, на воде можно продержаться. А где там держаться — кругом лед, замерзнешь, как муха. Проехали Белое море, вышли в Северный Ледовитый океан. Несколько раз видели китов. Все едем. На третий день смотрим: солнце подошло к горизонту, село или нет и опять вверх. Четыре дня ехали, днем и ночью — все солнце. Потом повернули в Атлантический океан, к Англии. Холодно. У всех морская болезнь — ни есть, ни спать, одно мученье.
Был у меня друг, Ванька Поляков. Один он и переносил качку. Пойдет наберет котлет, притащит: «Васька, на, поешь. Все пропадает, добра жалко…»
А мне этой еды на дух не надо. Не могу смотреть. Кормили нас всякой всячиной. Чай с песком. Галеты вместо хлеба. Так эти галеты нам надоели!
Ехали мы две недели. Вышли первого, прибыли четырнадцатого августа шестнадцатого года. Сперва хотели высаживаться в Бресте. Потом говорят: в Брест нельзя, прорываются немецкие подводные лодки. Ночью приехали в город Нант на западе Франции. Офицеры объявляют: побрейтесь, приведите себя в порядок, приехали к союзникам.
Утром, чуть рассвело, смотрим — стали подходить французские части. Гусары, уланы, пехота. Порт у них внизу, а город наверху. Видим, везде народу, народу… Опустили трап, стали выходить, строиться. Выстроились. Французский офицер начал говорить речь. Поздравил нас с благополучным прибытием, сказал, что немцы идут на Париж и французы ждут от нас помощи. Переводчик все это переводит. Ну, офицер сказал речь. Ладно. Помогать так помогать. За этим и приехали.
Дальше — чудней. Французские части, одна за другой, пошли мимо нас церемониальным маршем. Скомандовали нам — мы тоже мимо них церемониальным маршем. Как с пристани в город — будто гром грянул. Все французы в ладоши захлопали. Кричат: «Вив ле рус!», «Вив ле франс!», «Вив ле залье!» «Залье» — это значит «союз». Как гром. Пока шли, эти крики у нас в ушах навязли. Все женщины с цветами. Целуют, обнимают, бросают нам целые букеты.
Ну, пришли в казармы. Надо завтракать. Достали мы из сапогов ложки, обтерли кто чем мог, положили на стол. Французы смеются. Что такое? Оказывается, у них ложки-то железные, они наших деревянных сроду и не видали. Ели они тоже не по-нашему, отдельно, каждый из своей чашки. Русским тогда это не в привычку. Ладно, отдыхаем в казарме. Везде чисто, на матрацах простыни — нам все это очень понравилось.
Смотрим, заходят гражданские. «Камрад, марше…» Мол, пойдем. Кто одного, кто двух, кто трех — всех наших разобрали, повели угощать. Кто в кафе, кто домой. Жили ничего. У нас, когда война началась, сразу же все спрятали — белую муку, вино, то, другое. А у них заходи в любой магазин — все есть. Товары больше фасованные. Будто и войны нет. Ладно. Пожили мы так два дня. На другой день сходили в кино. После обеда — тревога. Посадили по вагонам — и на фронт, туда, куда надо.
Привезли нас в лагерь Ла-Куртин — это восточнее Парижа, под Реймсом. Тут началась война и для нас. В этом лагере мы простояли осень и зиму. Бои были, но все как-то небольшие. Весной перед пасхой вдруг заговорили: будет генеральный бой под фортом Бримон.
Этот форт до нас штурмовали и зуавы, и негры, но взять никто не мог. Стоял он на горе неприступно. Строили форт французы, а немцы его забрали и окопались. Ладно. Пошли мы в наступление. Как полагается, сначала артиллерийская подготовка. А какая там артиллерия? У нас в полку было три батальона, и на каждый батальон по орудию. Потихоньку приближаемся к фронту. Но немцы тоже не зевают, пристрелялись и бьют по шоссе. Один снаряд упал как раз возле нашего снарядного ящика. Шлепнулся и лежит. Думаем: ну, сейчас все будем в воздухе. А он лежит и лежит. Мы потом привыкли, часто замечали: половина снарядов у немцев не рвалась, головки отсырели или что…
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Анатолий Иоффе, врач по профессии, ушел из жизни в расцвете лет, заявив о себе не только как о талантливом специалисте-экспериментаторе, но и как о вполне сложившемся писателе. Его юморески печатались во многих газетах и журналах, в том числе и центральных, выходили отдельными изданиями. Лучшие из них собраны в этой книге. Название книге дал очерк о применении гипноза при лечении некоторых заболеваний. В основу очерка, неслучайно написанного от первого лица, легли непосредственные впечатления автора, занимавшегося гипнозом с лечебными целями.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.