Дом на берегу - [38]
Начать с того, что в Осташкове Алтай вообще был единственным пойнтером. Когда мы выходили на прогулку и он, блестя шкурой, словно породистый конь, высоко поднимал голову и нетерпеливо переступал на месте, вокруг него на почтительном расстоянии неизменно начинала собираться толпа собак. Тут были и настоящие охотничьи псы, но больше всего в этой толпе было, конечно, дворняг.
Недалеко от нас, около магазина, у собак было что-то вроде клуба. Кто только не приходил к этому магазину вместе со своими хозяевами! Приходила старая рыжая дворняга, ступая след в след за сгорбившимся, древним, как мир, стариком с хозяйственной сумкой. Приходила кокетливая, с волочащимися по земле ушами спаниель. Приходили лайки и гончие знакомых охотников. Приходили десятки всевозможных Флейт, Налетов, Диков, Тузиков, Жучек…
Разумеется, мы не позволяли Алтаю слоняться в этой толпе, но, проходя мимо, он все-таки успевал завязать с кем-нибудь шапочное знакомство. Ближайшим его другом оказался беспризорный Шарик из нашего двора. Шарик жил на улице, спал на выброшенном кем-то пружинном матраце, кормился хлебом и костями, которые приносили ему мальчишки. Суровая бездомная жизнь выработала у Шарика необыкновенную самостоятельность. Он ходил по всему городу, знал всех собак и вообще делал все, что ему заблагорассудится.
Вскоре мы поняли, что Алтай страшно завидует такой жизни. Целыми часами, лежа грудью на подоконнике, он смотрел вниз, во двор, и, наверное, мысленно участвовал во всех приключениях Шарика. Мы поколебались и решили предоставить ему эту возможность. Весь день Алтай, ошалев от счастья, резвился во дворе, играл с Шариком, бегал куда-то, но к вечеру, проголодавшись и промокнув до костей, он начал все чаще посматривать на свои окна. Мы не звали Алтая, вообще не интересовались его судьбой, и чем дальше, тем больше это, по-видимому, начинало беспокоить его. Несколько раз он забегал в подъезд, поднимался по лестнице и снова убегал на улицу. Наконец, уже в темноте, он начал царапаться и скулить под дверью.
Честно говоря, весь день мы только и ждали этого мгновения, но теперь, набравшись суровости, я остановил Ирину, когда она торопливо пошла открывать дверь. Надо было, чтобы пес прочувствовал все «прелести» бездомной жизни. Целых полчаса мы сидели и слушали, как Алтай в отчаянии ходит под дверью и просится в теплую кухню, к запахам хлеба и супа. Зато как велика была его радость, когда он снова оказался дома, на своем месте, возле своих хозяев!
На следующий день он, впрочем, снова лежал на подоконнике и смотрел на улицу, но, мне кажется, нам все-таки удалось поубавить его зависть к Шарику.
Много знакомых собак живет у нас на улице, по которой мы ходим к озеру, от дома к своей лодке. Маленькие шавки, громко лающие из-под ворот; старые ленивые псы, греющиеся на солнышке; рыжая лохматая собака, сердито бросающаяся на каждого прохожего. С некоторыми из них можно постоять, при виде других, наоборот, надо нагнуться и сделать вид, что собираешься запустить камнем. Мы наперечет знаем всех этих собак и шутя обращаем в бегство самых свирепых забияк. Алтай приучил нас спокойно относиться ко всему, так как уверенность человека в себе завораживает и покоряет другие существа.
Когда мы идем даже одни, без Алтая, любой пес теперь все равно учуивает в нас собачников и издалека бежит потереться около наших ног.
Пришло время, когда Алтай подрос, и его стали интересовать разные вещи, вообще-то вовсе не предназначенные для охотничьих собак. Например, книги. Если я читал, он приходил, клал голову ко мне на колени и смотрел на книгу тем долгим, умным, непередаваемым взглядом, который бывает у хороших собак.
Не знаю, что он при этом думал, но с некоторых пор, входя ко мне, он сразу шел и обнюхивал книги. Может быть, он хотел понять, чем же эта пыльная, пахнущая краской и клеем бумага так могла заинтересовать его хозяина. Сам Алтай предпочитал запахи ружья, патронташа, патронов, охотничьей сумки.
В конце концов, по природному любопытству, он стащил одну книгу к себе на место — наверное, чтобы окончательно разобраться что к чему… Услышав подозрительный шелест, мы пошли посмотреть и увидели Алтая, лихорадочно царапающего лапой по страницам. Угол зеленого переплета был уже обгрызен, и Алтай с торопливым недоумением жевал и выплевывал коленкор. Я отнял у него добычу и, погрозив, осмотрел книгу. К счастью, мы подоспели вовремя, она еще не очень пострадала. По странному совпадению, это был том Пришвина, тот самый, где напечатаны рассказы о собаках, и в частности о пришвинской Кенте, родственнице Алтая.
Я поставил книгу на место и вбил у себя на двери гвоздь с веревочкой — с тем, чтобы, уходя, можно было запирать комнату на этот немудреный замок. На некоторое время веревочка помогла, и Алтай, чувствуя запрет, как будто бы потерял прежнее любопытство. Но так только показалось.
Однажды, придя из кино, мы обнаружили веревочку разорванной, а в углу у Алтая, на его матраце, была натаскана целая груда книг. На этот раз книги пострадали гораздо серьезней: у двух томов Джека Лондона были оторваны корешки, погрызены переплеты и страницы, том Блока был распотрошен начисто. Мы, совершенно расстроенные, сели и не знали, что делать. Алтая надо было как-то наказать.
Владимира Войновича, как автора, не надо представлять. Кто не читал — сам виноват. А что такое сказки, знает каждый ребенок! Хотя эти сказки следует все-таки сначала прочитать: слишком не реальные, слишком грустные, слишком на смех.
Повести, составляющие эту книгу, связаны единым сюжетом. Они рассказывают о жизни, быте, отношениях людей, строящих порт на Камчатке. Здесь — люди старшего поколения, местные жители, и большая группа молодежи, приехавшей с материка. Все они искренне стремятся принести пользу строительству, но присущие им разные характеры ведут к противоречиям и столкновениям. Последние особенно остро проявляются во взаимоотношениях начальника порта Булатова, человека с властным характером, «хозяина», и молодой коммунистки, инженера-экономиста Галины Певчей, от имени которой ведется повествование.
Зафесов Геннадий Рамазанович родился в 1936 году в ауле Кошехабль Кошехабльского района Адыгейской автономной области. Окончил юридический факультет МГУ. Работал по специальности. Был на комсомольской работе. Учился в аспирантуре Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Кандидат экономических наук В 1965 году пришел в «Правду». С 1968 по 1976 год был собственным корреспондентом в Республике Куба и странах Центральной Америки. С 1978 по 1986 год — собственный корреспондент «Правды» в Италии.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.