Дом на берегу - [26]
«Чужая, чужая, — с головной болью подумал Борис. — Как же я не видел этого? Что же теперь?»
— Было время, жили, — сказала Марья Дмитревна. — А теперь что ж…
Она сложила руки на груди, помолчала и, глядя за окно, тихо запела. Голос ее звучал сначала глухо, чуть слышно. Было видно, что она волновалась. Но вот первое волнение прошло, она воодушевилась, и комната наполнилась печальным глубоким пением, похожим на течение воды. Марья Дмитревна пела про могилу на берегу, про гибель рыбацкого атамана, про вечный шум озера.
Женщины притихли, молча переживая знакомые слова. Борис сидел не шевелясь. Только Ольга быстро бегала карандашом по бумаге. Да Марья Дмитревна все печальней и печальней забирала вверх, так что у слушателей уже начинало замирать сердце.
Она вдруг встала, нахмурилась и, не кончив песни, вышла из комнаты.
Гости молчали. Как будто ничего не произошло, но женщины опустили головы.
— Что с ней? — глядя на Бориса, спросила Ольга.
— Ничего. Не обращайте внимания, — вступилась за подругу Анна Васильевна. Помолчала. Но, видя, что Ольга не понимает, добавила: — Не повезло ей. Вот затоскует, пойдет бродить по берегу. Взяло озеро ее атамана…
Хозяйка скоро вернулась, рассмеялась и снова стала обходить гостей с графином. По ней ничего не было заметно. Но разговоры больше не клеились. Гости посидели еще и стали расходиться. Беседа закончилась.
На другой день Марья Дмитревна спросила, много ли они записали.
— В Заплавье больше не запишете.
Она повспоминала и назвала им несколько адресов в Ореховке, Березове, Кравотыни. Экспедиции предстояло обойти еще многие и многие избы.
НОЧНОЙ ДОЖДЬ
Дом Хейно Мамерса стоит у самого озера. Никто уже не помнит, когда, как появились в деревне дом и его хозяин, но все, кто въезжает в глухой, темный залив, упираются взглядом в этот дом.
Один раз я спасался здесь от дождя. Сбившись с дороги и заблудившись ночью, я выехал к незнакомой деревне. В темноте, за дождем, виднелось несколько домов. Кругом чернел лес. От берега отделилась лодка, послышался скрип уключин, и мимо, как привидение, проплыл спрятанный под дождевиком рыбак. Я спросил, какая деревня. Рыбак ответил. Мы разъехались.
Пока дождевик все дальше уплывал в озеро, я сидел в лодке и хмуро соображал, как меня занесло в такую даль. Однако соображай не соображай — выбирать было не из чего. Мокнуть всю ночь под дождем — дело невеселое. Надо было приставать к берегу и проситься ночевать.
Я вытащил лодку на песок, привязал чалку к немудреному, больше символическому колышку и пошел вдоль деревни. Все дома были для меня одинаковы, можно было стучать в любое окно, входить в любую дверь, и — я знал по опыту — в любом доме, не спрашивая, кто ты такой, хозяева будут среди ночи кормить тебя ужином, стлать тебе постель, а когда ты уснешь, шептаться о том, не унесет ли лодку и высохнут ли к утру твои портянки.
Как водится везде в тверских деревнях, никаких оград, никаких ворот никто здесь не строит, считая их не только лишней тратой трудов и денег, но и чем-то предосудительным, отгораживающим человека ото всего мира.
Психология эта пришла от дедов-прадедов, крепко сохраняется по сей день и вполне выражает широкую, открытую нараспашку беззаботную рыбацкую душу. Деревня, по которой я шел, была именно такой — открытой настежь всему миру. Ни ворот, ни ставней, ни заборов. Одни сени сбоку от дома, которые обычно не запираются ни днем, ни ночью.
Не зная, к кому зайти, я прошел до конца деревни и остановился перед этим домом. Высокий, старый, за крепкой двухметровой оградой, он стоял, как неприступная крепость, среди своих добродушных соседей. Что-то необычное, таинственное чудилось внутри этой крепости, в темных рядах окон, в тишине за оградой.
Я прислушался. По всей деревне уже спали, не было ни звука, ни огонька, и только внутри этого дома, где-то в глубине, тихо играло радио. Проще было пойти в соседний дом, а не ломиться в тяжелые ворота, но что-то толкало меня на приключения.
Я потоптался около забора, обошел дом кругом, снова вслушался в долетавшие изнутри шорохи и громко постучал в ворота.
После моего стука тишина стала еще явственней. Кто-то, видимо, пытался разглядеть меня из окна. Наконец послышались скрип двери, шарканье шагов, и появившийся в темноте хозяин, открывая ворота, глухо произнес:
— Входите. Тут не заперто.
Меня поразил сильный акцент, с которым были сказаны эти слова. Я вошел внутрь двора, захлопнул калитку и, глядя в спину высокого, даже не взглянувшего на меня человека, следом за ним пошел в дом.
— Кто-нибудь заболел? — не оборачиваясь, словно не меня, спросил он.
Я едва догадался, что вопрос относился ко мне.
— Нет, заблудился…
Мы прошли большие темные сени с гудящими в высоте стропилами, миновали какие-то двери, коридор, еще двери и оказались в маленькой угловой комнате со столом и кроватью.
— Будете ночевать здесь, — ни о чем не спрашивая, объявил хозяин. — Там, на кухне, плитка и чайник. Я сейчас согрею.
Старик ушел. Я включил свет и стал рассматривать свое жилище. В комнате царил терпкий, застарелый запах дегтя, полыни, валерьянки. В углах, на подоконниках, на столе — всюду стояли черные, завязанные тряпками чекушки и склянки. На полу в пучках горой лежали заготовленные на зиму травы. На стене в мешочке, сшитом наподобие табачного кисета, на почетном месте висело что-то, на мой взгляд, уже совсем непонятное. Я оглянулся на дверь и потрогал загадочный мешок — в нем были не то песок, не то зола.
Антарктика и Москва, китобойная флотилия и городская больница — место действия; пилот вертолета и врач — главные герои романа. Автор показывает своих героев в часы и дни высочайшего духовного напряжения, драматических событий, сложных жизненных ситуаций — это те «звездные часы» в жизни, когда обстоятельства требуют проявления лучших человеческих качеств.
Зафесов Геннадий Рамазанович родился в 1936 году в ауле Кошехабль Кошехабльского района Адыгейской автономной области. Окончил юридический факультет МГУ. Работал по специальности. Был на комсомольской работе. Учился в аспирантуре Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Кандидат экономических наук В 1965 году пришел в «Правду». С 1968 по 1976 год был собственным корреспондентом в Республике Куба и странах Центральной Америки. С 1978 по 1986 год — собственный корреспондент «Правды» в Италии.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Анатолий Иоффе, врач по профессии, ушел из жизни в расцвете лет, заявив о себе не только как о талантливом специалисте-экспериментаторе, но и как о вполне сложившемся писателе. Его юморески печатались во многих газетах и журналах, в том числе и центральных, выходили отдельными изданиями. Лучшие из них собраны в этой книге. Название книге дал очерк о применении гипноза при лечении некоторых заболеваний. В основу очерка, неслучайно написанного от первого лица, легли непосредственные впечатления автора, занимавшегося гипнозом с лечебными целями.
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.