Дом на берегу - [22]
Вязали женщины весело, разговаривая и пошучивая, и под впечатлением легкости их работы девчонки тоже пошли учиться вязать снопы. Так же, как Степаня, наклонялись к земле, так же поднимали в руках охапку стеблей, так же, одним жестом, пытались затянуть крученый узел. Однако поспеть за деревенскими оказалось нелегко. Лен рассыпался по земле, не слушался грубого стебля, а вместо снопа получался жидкий, тощий пучок. Но хуже всего — болела спина и ныли пыльные, исколотые в кровь руки.
— Ну и лен. Я думала, он белый, мягкий, — выходя с поля, сказала Наташа. — А он как проволока. Да еще грязный.
Хорошо, что Степаня не слышала этих слов… Но работавшая рядом женщина все же расслышала, покосилась на художниц.
— Все из грязи, милая, — она разогнула спину. — Хлеб из грязи. Одежда из грязи. Погоди. Полежит на лугу. Помокнет под росой. Станет как серебро.
Наташа смутилась. Девчонки ничего не ответили. Мы постояли еще и пошли домой.
Степаня вернулась с поля поздно вечером, черная от пыли, усталая до злости, и, не ужиная, легла спать. Мы решили — намоталась за день, но утром выяснилось, что она заболела.
— Лешак. Черт. Репей…
Степаня лежала на диване за перегородкой и со смаком ругалась. По опыту было известно — костила свой радикулит. Значит, отработалась. Все.
В этот день, с болезнью нашей хозяйки, в Заозерье что-то померкло. Большой старый дом стоял уныло и хмуро. На улице никто не кричал. Женщины бросили работу в поле. Казалось, без Степани вышел весь дух, вся сила деревни.
Не встала Степаня и на другой день. И на третий. И на четвертый. По ночам было слышно, как она не спит, возится на диване, шепотом перебирает всех своих лешаков. Пропадал ее труд, пропадали надежды на новую крышу, пропадал лен, которому, видать, было не суждено стать льняным полотном.
На пятый день к хозяйке пришел председатель. Гость обошел дом, враждебно посмотрел на художниц, неопределенно постоял у окна.
— Вечно вы, заозерские, — с досадой сказал он. — Убирайте свой лен. Мне пахать надо…
— За чем дело? Убирай, — смиренно ответила Степаня. — Что ты ко мне пришел? Я на бюллетене.
— «На бюллетене»! — проворчал председатель. — Ты у нас как баран в стаде. Чего ты, то и другие.
Гость понял, что все бесполезно, ничего не поможет.
— Я тебе говорил: у нас народу нет для этого льна. Что теперь прикажешь с ним делать?
Степаня промолчала. Председатель хлопнул дверью и вышел на улицу.
Галя и Наташа сидели на крыльце. У них тоже что-то не ладилось. Они хандрили и ничего не делали.
— Ну что? — спросила Наташа.
— Ничего, — я догадывался, что судьба льна председателем уже решена. — Ничего хорошего.
Все делается просто. Когда лен не успевают убрать, его берут и уничтожают. Там, где синели поля, вьется синий дым. Дело довольно обычное, и я сказал художницам, что лен, возможно, сожгут.
— Как сожгут?
— Спичками. А потом посеют рожь.
— Вы не шутите? — Наташа вдруг растерялась. — Ведь мы на свои этюды смотреть не сможем…
Она сердито сломала кисть.
Последние дни, с тех пор, как заболела Степаня, все Заозерье жило в зыбкой, смутной неопределенности. Никто ни за что не брался. Казалось, деревенским, как и нам, больше не хотелось делать грязную и тяжелую работу. Лен пропадал. Бог знает почему мы чувствовали себя виноватыми в этом. Что-то мы должны были сделать, но не сделали…
Может быть, лен и сожгли бы, но в этот вечер Степаня, как ни в чем не бывало, встала на ноги. На другой день вся деревня снова работала в поле. Лен был убран, связан в снопы и поставлен в бабки. Женщины спешили обмолотить его, перевезти на луг и разостлать под августовские росы.
Через несколько дней художницы уезжали. Они сидели во дворе, рассматривали свои картонки, делали какие-то записи. Я подошел к ним и попросил оставить что-нибудь из этюдов.
Девчонки с минуту колебались. Видимо, многое казалось им еще не законченным и в то же время с каждым, самым сырым этюдом было жаль расставаться. Тут были копны сена, охотник с собакой, старая церковь. Наконец Наташа решилась и протянула мне одну из картонок.
Это было льняное поле. Оно цвело и мигало белыми, синими, зелеными искрами. От куска картона шел тихий свет. В центре на голубом поле стояла наша Степаня.
ИГРЫ НА ПОЛЯНЕ
На закате солнца за деревней медленно начинали собираться мальчишки и девчонки со всей округи. Сидя с удочкой, Алексей слышал в тишине отдаленный гомон, смех, неясные разговоры. Мимо него по гладкой неподвижной воде тихо проплывало несколько лодок — с другого берега, из Светлицы.
На озере становилось темно. За деревней зажигали костер. Надо было ехать домой, но он все сидел, смотрел на невидимый поплавок, на черную бесконечность воды, на далекий огонь. В лодке было тепло и сухо. Он замирал, прислушивался к тишине и ждал.
Чего он ждал? Время от времени ему чудились чье-то безмолвное присутствие, улыбка, робкий взгляд. Он невольно вставал, шел через всю лодку, но нигде никого не было. Только на берегу, у костра, слышались далекие голоса.
Однажды вечером, уже в темноте, он причалил к берегу и не вытерпел, пошел за деревню. На большой поляне у озера, возле костра, на траве сидело человек двадцать — здешние, деревенские ребята и приезжие, дачники. Играли в какую-то игру: парень и девчонка ходили по поляне и каждому по очереди шептали что-то на ухо. Игра шла, видимо, уже давно. Иногда кто-нибудь громко говорил одно слово, и все смеялись.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.