Дом на берегу - [76]

Записки не было. Я проверил все карманы. Ничего. Тогда я занялся халатом, который еще раньше достал из чемодана. В левом кармане я нащупал какой-то круглый предмет и вытащил его. Это был маленький пузырек с наклейкой В, который я сразу узнал, поскольку сам отправил его Магнусу на прошлой неделе. Пузырек был пуст.

Глава шестнадцатая

Я зашел в гардеробную, отыскал свой собственный чемодан, сунул пузырек во внутренний карман, в другой карман положил выписки о Бодругане, закрыл чемодан и снова спустился вниз, к Вите.

— Нашел что-нибудь? — спросила она.

Я покачал головой. Она проследовала за мной в музыкальный салон, и я налил себе виски.

— Ты бы тоже выпила чего-нибудь, — сказал я.

— Не хочется. — Она села на диван и закурила. — Я убеждена, что нужно обратиться в полицию.

— Только потому, что Магнусу вздумалось побродить по окрестностям? — спросил я. — Глупости, он не маленький. Он знает эти места как свои пять пальцев.

Часы в столовой пробили полночь. Если Магнус действительно сошел с поезда в Паре, то он бродит уже четыре с половиной часа…

— Ложись спать, — сказал я. — У тебя усталый вид. Я пока побуду здесь, на случай если появится Магнус. Могу прилечь тут на диване. А на рассвете — если проснусь и увижу, что его так и нет, — снова отправлюсь на поиски.

Я сказал это не для того, чтобы отделаться от Виты — она и вправду выглядела крайне утомленной. Вита нерешительно встала, сделала несколько шагов по направлению к двери, затем, вдруг обернулась и посмотрела на меня.

— Во всей этой истории есть что-то странное, — медленно проговорила она. — У меня такое чувство, будто ты чего-то не договариваешь.

Я не нашелся, что ответить.

— Ладно, постарайся хоть немного поспать, — добавила она. — Сдается мне, тебе это пригодится.

Услышав, как хлопнула дверь спальни, я растянулся на диване, заложил руки за голову и попытался собраться с мыслями. Было только два возможных объяснения. Первое, что Магнус, как я предполагал с самого начала, искал Граттен и либо сбился с пути, либо подвернул ногу и решил остаться там, где был, до рассвета; или второе… а второе — это то, чего я боялся. Магнус мог отправиться в путешествие: перелил содержимое пузырька в какую-нибудь емкость, которую можно было положить в карман куртки, и, сойдя с поезда в Паре, двинулся пешком в сторону Граттена, или к церкви, или еще куда-нибудь в том направлении, затем принял препарат и стал ждать… ждать, когда он подействует. И потом, оказавшись во власти наркотика, он перестал отвечать за свои поступки. Перенесясь в тот, другой, мир, который был теперь знаком нам обоим, он совсем не обязательна должен был видеть там то, что видел я; он мог стать свидетелем других событий, произошедших раньше или позже, но кара за то, что дотронешься до кого бы то ни было из обитателей того мира — а он прекрасно это знал — была бы одинаковой для нас обоих: тошнота, головокружение, сумятица в голове. Магнус, насколько мне было известно, не прикасался к препарату уже месяца три-четыре. Как ни парадоксально, но он, изобретатель, был хуже подготовлен и, скорее всего, не так вынослив, как я, его подопытный кролик.

Я закрыл глаза и попытался представить, как он все дальше и дальше уходит от станции, поднимается на холм и полями идет к Граттену и как он глотает препарат, посмеиваясь: «А все же я обскакал Дика!» Затем прыжок в прошлое — и вот внизу уже морской рукав с протоками, вокруг выросли стены дома, а вот и Роджер — проводник, указывающий ему путь… Куда? На холмы, на берег залива? Навстречу какой новой драме? И в какую точку прошлого, в какой год, месяц? Увидит ли он, подобно мне, как в бухту входит потрепанный штормом, лишившийся мачты корабль, а по склону холма на противоположном берегу скачут всадники? Увидит ли он гибель Бодругана? Если да, то его реакция на события может отличаться от моей. С его импульсивностью он мог броситься очертя голову в реку, чтобы плыть на тот берег, тогда как реки там уже нет и в помине, а только долина с густым кустарником, топями, деревьями. И как знать, может, Магнус лежит теперь в этой непролазной глуши, взывая о помощи, и нет никого, кто бы его услышал. Но я ничего не мог сделать — по крайней мере, до рассвета.

Наконец я кое-как уснул, то и дело вздрагивая и пробуждаясь от какого-нибудь кошмара, который тут же расплывался, стоило мне открыть глаза — и я снова проваливался в забытье. Глубокий сон, должно быть, настиг меня лишь с приближением рассвета: я помню, как посмотрел на часы — было полпятого — и подумал, что ничего не случится, если я подремлю еще минут двадцать, а когда я снова открыл глаза, часы показывали уже десять минут восьмого.

Я приготовил себе чашку чая, затем поднялся на цыпочках на второй этаж, умылся, побрился. Вита уже проснулась. Она даже не стала меня ни о чем спрашивать. Ей и так было понятно, что Магнус не появился.

— Попробую съездить на вокзал в Пар, — объявил я ей. — Узнаю, отдавал ли он на выходе свой билет. Затем попытаюсь восстановить его дальнейший маршрут. Кто-то же должен был его видеть.

— Было бы куда проще, — настаивала на своем Вита, — если бы ты поехал прямо в полицию.