Дом, который построили Блейкни - [2]

Но обитатели дома не молчали, вовсе нет. Большинство из них были до этого на улице, но теперь вернулись. Они толклись вокруг, одни лопали, другие глазели, мало кто мямлеговорил теперь, когда первая волна возбуждения пошла на убыль. Хотя глаза пришельцев то с усилием открывались, то закрывались, им показалось, что обитатели дома походят на фигуры в тех залах с зеркалами, о которых им доводилось читать в социологических хрониках: одинаковые лица и одежды… но, ах, право же, разные размеры. Повсюду румяные лица, выпуклые синие глаза, выступающие вперед лобные кости, тонкие крючковатые носы, дряблые рты.

Блейкни.

Худые Блейкни, большие Блейкни, маленькие Блейкни, старые, молодые, мужского и женского пола. Казалось, имеется одна образцовая модель, из которой путем растяжки или сжатия получены все остальные, только трудно было представить себе этот образец в точности.

— Значит, Старсайд, — сказала Молодая Большая Мэри… и сказала еще и еще раз на ясноречии. — Никаких другех в Блейкнимире не живет. Старсайд, Старсайд, ах-эй, Старсайд. Совсем как капитаны.

Молодой Белянка Билл показал на Шуламифь палкой горидерева. «Малыш растет, — сказал он. — Воонна, воонна. Скоро малыш».

Роберт сделал огромное усилие и встрепенулся. «Да. У нее совсем скоро родится ребенок. Мы будем рады, если вы поможете».

Старый Белянка Билл приковылял, опираясь на тростепалку, чтобы еще раз глянуть. «Мы происходим, — сказал он, поднеся лицо очень близко к лицу Роберта, — мы происходим от капитанов. Не слыхали об них, вы? Другех не слыхали? Странно. Странностранно. Мы происходим, глянь-ка. От капитанов. Капитан Том Блейкни. И его жены. Капитан Билл Блейкни. И его жены. Братья, они. Джинни, Мэри — жены капитана Тома. Другая Мэри — жена капитана Боба. Была еще жена, но мы не помним, это, нам, ее имя. Они жили, глянь-ка. Старсайд. Вы, тоже? Мым, вы? Ах-эй, Старсайд?»

Роберт кивнул. «Когда? — спросил он. — Когда они прибыли из Старсайда? Эти братья».

Спустилась ночь, но света не зажигали. Лишь пляшущие языки, пламени, постоянно кормившегося горючивом из множества кусков сала и жирного горидерева, дрожали, освещая большую комнату. «Ах, когда, — сказал Старый Рыжий Том, протискиваясь к креслосиделу. — Когда мы дети, старые Блейкни говорят, ах, эй, пять сотнелет. Давнодавно».

Внезапно Старая Маленькая Мэри сказала: «Они странноходят. Они странноговорят. Но, ох, они странноглядят, тоже!»

— Малыш. Малыш. Растет малыш, скоро.

И двое или трое из маленьких детишек Блейкни, похожих на уменьшенный вариант старших, захихикали, закулдыкали и попросили показать им малыша Старсайд. Взрослые засмеялись; уже скоро, сказали они им.

— Пятьсот… — Хайакава задремал. Рывком проснулся. — Мы все четверо, сказал он, — направлялись на своем суденышке к Лунам Лора. Вы не… нет, понимаю, вы никогда. На самом деле это недолгое путешествие. Но с нами что-то произошло, я не знаю… как это объяснить… мы с чем-то столкнулись… чем-то, чего там не было. Кривизна? Дыра? Я знаю, это глупо, но нам как бы показалось, будто суденышко падает, вроде того. А потом, вслед за этим, перестали работать приборы, и мы поняли, что лишились астрономических ориентиров… ни одной знакомой нам звезды. Как это говорится, «Новые Небеса и Новая Земля?» Нам едва удалось до нее добраться. До Блейкнимира, как вы ее называете.

С треском разлетались искры. Кто-то сказал: «Времяспать». И тогда все Блейкни ушли, а затем Хайакава уснул.

Когда все четверо проснулись, уже стояло времямыться, и все Блейкни со всего дома, большие и маленькие, намывали самих себя и одежду. «По-видимому, на столе — еда для нас, — сказал Эзра. — Осмелюсь считать, что для нас. Роберт, прочти молитву. Мне хочется есть».

После еды они вышли из-за стола и огляделись. В дальнем углу большой комнаты было так темно, что даже при свете солнечных лучей, струившихся сквозь окна с открытыми ставнями, им едва-едва удалось разглядеть картину на стене. Как бы там ни было, краска с нее осыпалась и ее рассекала похожая на молнию трещина; поверх нее приляпали штукатурку или что-то в этом роде, но она по большей части отвалилась и в конечном результате только еще сильней испортила картину.

— Может быть, эти две большие фигуры и есть капитаны, — как по-вашему? — спросила Микичо, ведь Роберт передал им рассказ Старого Белянки Билла.

— Пожалуй, да. Вид у них мрачный и целеустремленный… Когда полигамисты подвергались преследованиям, кто-нибудь знает?

В популярных социальных хрониках мало что говорилось об этом, но в конце концов все сошлись на мнении, что такое происходило во время Эры Повторного Завершения, т. е. около шестисот лет назад. «Неужели этот дом такой старый?» — спросила Шуламифь. «Какие-то части его, думаю, вероятно, да. Вот что я думаю об этом: по-моему, два Капитана отправились в путь словно древние патриархи вместе с женами, семьями, стадами и всем прочим в поисках такого места, где их не станут преследовать. И тогда они столкнулись… ну, с тем же, с чем столкнулись мы. И в результате оказались здесь. Как и мы».

Тихим-тихим голосом Микичо сказала: «И, может быть, пройдет еще шестьсот лет, прежде чем здесь появится кто-нибудь другой. Ох, сидеть нам тут веки вечные. Это уж точно».