Дом, который построил Свифт - [12]
— Но он всегда молчит, — растерянно пробормотал доктор.
— Для вас, доктор! — зло сказала Ванесса и вышла из кабинета.
Доктор в недоумении повернулся к судье:
— Что она этим хотела сказать?
Тот не успел ответить. Лицо декана исказила гримаса, он резко встал, шагнул к камину.
Эстэр бросилась к нему:
— Что с вами, декан? Не надо… Это не та Ванесса! Та Ванесса давно умерла, вы же знаете… Ну хорошо, хорошо… — Голос ее задрожал. — Раз вам так дороги эти письма… — она сунула руку в камин, морщась от боли, стала собирать обгоревшие листки, — я все восстановлю… Каждое слово… Она мне продиктует…
Свифт секунду смотрел на нее, потом взял ее обожженную, покрытую копотью руку, поцеловал. Эстэр заплакала…
— О, сэр! Неужели вам так дорога эта девушка, что из-за нее вы готовы терпеть и меня? Благодарю вас! Вы очень добры! — Она попыталась улыбнуться. — Благодарю вас… — Она взяла его под руку, и они вдвоем тихо пошли к выходу.
Возле самой двери мисс Джонсон обернулась:
— Господин судья, декан просит не увозить сегодня этих людей. Пусть погостят еще денек. Поминки не кончились.
Судья вопросительно посмотрел на доктора. Тот кивнул.
— Ну, хорошо! — сказал судья. — Под вашу ответственность, доктор… — И добавил, обращаясь к констеблям: — Только никаких представлений! Толпу разогнать! Актеров держать в фургоне под охраной… Вы меня поняли, констебль?!
Высокий черноволосый констебль щелкнул каблуками:
— Слушаюсь, сэр!
Доктор посмотрел за окно: двое полицейских прилаживали решетку к заднику фургона…
6. НЕКТО
Поздний вечер. В дальнем углу сада стоял огромный фургон, обтянутый мешковиной. Сквозь решетку были видны лица актеров. Один из актеров тихо напевал песенку.
Перед фургоном, охраняя его, прохаживались два констебля, рыжий и черный, о чем-то тихо переговаривались.
Неподалеку, оставаясь незамеченным, стоял декан Свифт.
Сзади него послышался шорох, появился доктор. Свифт не повернул головы…
Заслышав шорох, черный констебль оглянулся, никого не увидел, но на всякий случай подошел поближе к фургону. Доктор перевел взгляд в его сторону…
Черный констебль. Прекратить петь!
Рыжий констебль. Пускай… Они ж негромко…
Черный констебль. Не разрешено никаких представлений. Народ начнет толпиться.
Рыжий констебль. Это правильно! Но вообще жалко. Я, знаешь, кое-что у них смотрел. Мне понравилось… Про лилипутов.
Черный констебль. Это когда в чашке-то утоп? Ха!
Рыжий констебль. И про великана неплохо… Но вот особенно с этим умора… который живет вечно.
Черный констебль. Это который?
Рыжий констебль. Ну который сам себя забыл. (Показывает за решетку.) Вон сидит… «Дубу, говорит, пятьсот лет, а я его желудем помню…» Эй ты! Иди-ка сюда.
Черный констебль. Не трогай ты их.
Рыжий констебль. Да ладно, поболтаем только.
К решетке приблизился Некто.
Некто. Вы меня, джентльмены?
Рыжий констебль. Одет-то… Одет-то как! Ну, умора. Как тебя зовут?
Некто. Видите ли, я так давно живу на свете, что уже забыл свое имя. Поэтому называйте меня просто Некто.
Рыжий констебль. «Некто»? (Смеется.) Ну, артисты… Скажи, сколько же ты живешь?
Некто. Несколько тысяч лет.
Рыжий констебль. Несколько, говорит, тысяч… (Смеется.)
Черный констебль. Потеха!
Некто (печально). Напрасно вы смеетесь, джентльмены. Каждый человек живет на земле несколько тысяч лет. Или больше. Просто у многих отшибло память. (Вглядывается в лицо рыжего констебля). Вас, сэр, я где-то видел. Лет пятьдесят назад…
Рыжий констебль. Пятьдесят? А вот и врешь! Мне всего сорок пять.
Некто. В этой жизни. В этой! А в той жизни, что была до этой, мы с вами встречались. Прекрасно помню. Вы стояли на посту на базарной площади. Возле городской тюрьмы.
Черный констебль. Да он сейчас там стоит.
Некто. Это сейчас. А то было тогда, при короле Георге Первом. (Вглядывается в рыжего.) Ну точно — вы. Я обратил внимание: рыжие усы и веснушки… Да вы сами сможете вспомнить, если напряжете хоть немного свой мозг.
Рыжий констебль. Как это?
Некто. Закройте глаза.
Рыжий констебль. Ну… (Закрывает глаза.)
Некто. Вам сейчас, говорите, сорок пять?
Рыжий констебль. Да.
Некто. Теперь постарайтесь спокойно, не торопясь, оглядеть свою прожитую жизнь. Вот вам тридцать. Вспоминаете?
Рыжий констебль. Ну вспоминаю…
Hекто. А двадцать? Вы — молодой, здоровый, румянец во всю щеку… Помните?
Рыжий констебль. Ну помню… Конечно. Я тогда женился на Полли,
Некто. Прекрасно. А теперь вам десять лет. Помните?
Рыжий констебль. Ну так, вообще… Мы тогда жили под Глазго, в деревне.
Hекто. Не отвлекайтесь. Сейчас наступает самый трудный момент. Вот вам уже пять лет. Вспоминаете?
Рыжий констебль (подумав). Чуть-чуть…
Некто. Теперь четыре года… Три… Два… Один… Теперь вы в утробе!
Рыжий констебль. Где?
Hекто. В утробе! Вы лежите, свернувшись калачиком, через вас бежит кровь матери. Вспоминайте! Ну? Вспоминайте! Вот вы выходите из этой жизни в прошлую… Рра-а-аз! И вот вы стоите в форме и каске на рыночной площади Дублина, возле тюрьмы. Мимо вас проезжают кареты. Над вами летают голуби. А вы стоите и глазеете на них.
Рыжий констебль (в ужасе открыв глаза. А-а! Вспомнил!
Черный констебль. Врешь!
Рыжий констебль. Клянусь! Вспомнил! Стою на рыночной площади…
Автору пьес, составивших эту книгу, удалось создать свой театральный мир. Благодаря щедрой фантазии Григория Горина известные сюжеты, сохраняя свою "прописку в вечности", обнаруживают философскую и социальную актуальность для зрителя и читателя нового тысячелетия.
Ироничная пьеса Григория Горина. В Анатовке одновременно сосуществуют русские, украинцы и евреи. И несмотря на разность культур и религий, им удаётся вполне успешно жить в одном месте. Здесь же со своей семьей живёт еврей Тевье. Он – молочник, поэтому не слишком богат и у него пять дочерей, которых надо выдать замуж. Мы видим простого и в то же время мудрого человека, часто обращающегося к Богу и пытающимся решить насущные жизненные проблемы. Пьеса пропитана еврейской мудростью и характерным, одновременно печальным и весёлым юмором, позволяющим преодолевать любые трудности.
Главная проблема пьесы «Тиль» Григория Горина, написанной в 1974 году, – проблема выбора общественной позиции, типа общественного поведения; подчинение исторически навязанным, утвержденным стоящими сегодня у власти нормам, использование их в своих целях или, вопреки жестким политическим обстоятельствам, жизнь по совести, по вечным общечеловеческим законам…
Знаменитый авантюрист граф Калиостро в сопровождении своей весьма экстравагантной свиты прибывает в Россию. Удирая от гвардейцев Потемкина, вся эта развеселая компания застревает в российской глубинке…
Автору пьес, составивших эту книгу, удалось создать свой театральный мир. Благодаря щедрой фантазии Григория Горина известные сюжеты, сохраняя свою "прописку в вечности", обнаруживают философскую и социальную актуальность для зрителя и читателя нового тысячелетия.
Комическая фантазия в двух частях о жизни и смерти знаменитого барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена, ставшего героем многих веселых книг и преданий.
Максим Осипов – лауреат нескольких литературных премий, его сочинения переведены на девятнадцать языков. «Люксембург и другие русские истории» – наиболее полный из когда-либо публиковавшихся сборников его повестей, рассказов и очерков. Впервые собранные все вместе, произведения Осипова рисуют живую картину тех перемен, которые произошли за последнее десятилетие и с российским обществом, и с самим автором.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.
Церемония объявления победителей премии «Лицей», традиционно случившаяся 6 июня, в день рождения Александра Пушкина, дала старт фестивалю «Красная площадь» — первому культурному событию после пандемии весны-2020. В книгу включены тексты победителей — прозаиков Рината Газизова, Сергея Кубрина, Екатерины Какуриной и поэтов Александры Шалашовой, Евгении Ульянкиной, Бориса Пейгина. Внимание! Содержит ненормативную лексику! В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
И снова 6 июня, в день рождения Пушкина, на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены шесть лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Павла Пономарёва, Никиты Немцева, Анастасии Разумовой и поэтов Оксаны Васякиной, Александры Шалашовой, Антона Азаренкова. Предисловие Ким Тэ Хона, Владимира Григорьева, Александра Архангельского.
Эта история о том, как восхитительны бывают чувства. И как важно иногда встретить нужного человека в нужное время и в нужном месте. И о том, как простая игра может перерасти во что-то большее, что оставит неизгладимый след в твоей жизни. Эта история об одном мужчине, который ворвался в мою жизнь и навсегда изменил ее.
Он встретил другую женщину. Брак разрушен. От него осталось только судебное дозволение общаться с детьми «в разумных пределах». И теперь он живет от воскресенья до воскресенья…
Чтобы найти деньги для съемок «Оперы нищего», Директор приводит Режиссера к Префекту, который предлагает сделку – он помогает, но снимать фильм будут на острове, куда свезут всех бомжей и проституток из города. На острове же съемочную группу преследуют одни неприятности. То спонсор желает себе женскую роль, то остров оказывается секретным военным объектом и там высаживается отряд, то молодой музыкант начинает угрожать всем бомбой, требуя использовать именно его музыку в снимающемся фильме…
«… Тут жандармерия перешла в атаку на армию:– Дорогой Иван Антонович! Время-то сейчас трудное… В Европе – смуты, волнения, – Мерзляев перешел на шепот, – кое-где баррикады. Вредные идеи – они в воздухе носятся. Там выдохнули, здесь вдохнули… На кого государю опереться? Кому доверять? Только армии… Но, как говорится, доверяй, но проверяй…– Ну, вы мой полк не марайте! Мои орлы не дураки! Газет не читают, книг в глаза не видели, идей никаких не имеют!– Не надо перехваливать, Иван Антонович… Вот, например, получен сигнал: некий корнет Плетнев в одной компании вольнодумно высказывался.– Да мало ли что спьяну сморозил?! Все болтают.– Болтают все, – глубокомысленно заметил Мерзляев. – Не на всех пишут… А вот поставим его лицом к лицу с бунтовщиками – и сразу будет ясно, что за человек.