Дом и корабль - [30]

Отступать было поздно, Митя вошел и понял, что ошибся дверью. Комната была меньше Тамариной и напоминала келью алхимика, роль горна играла раскаленная докрасна печурка. Два стола были заставлены химической посудой вперемежку с чашками и блюдцами. У печурки сидел неопределенного возраста мужчина с седоватой щетиной на помятых щеках, одетый в фантастические лохмотья и подпоясанный бельевой веревкой. В руках он держал стеклянную палочку.

- Чему обязан? - спросил человек вежливо, но, как показалось Туровцеву, неприязненно.

- Скажите, пожалуйста… - Митя замялся: он не помнил отчества Тамары. - Могу я видеть Тамару…

- Тамару Александровну? Тамара Александровна - следующая дверь направо, - отчеканил алхимик и помешал палочкой в стоявшей на огне консервной банке. - Тамар! - вдруг закричал он и постучал в стенку. - Ее нет дома.

- А вы не знаете, - начал было Митя, но алхимик не дал договорить.

- Нет, не знаю, - отрубил он уже с нескрываемым раздражением. - А если б и знал, то не уполномочен. Не уполномочен, нет.

Митя извинился и поспешил прикрыть за собой дверь.

Он стоял посреди двора в растерянности, когда его окликнула дворничиха.

- Вы к Тамарочке? - И сочувственно посоветовала: - А вы пройдите к Катюше, в третью. Пойдемте, покажу.

Они поднялись по черной лестнице в бельэтаж главного строения. Митя тихонько постучал в обитую клеенкой дверь. Дворничиха засмеялась.

- Стучите шибче, - сказала она.

Митя забарабанил кулаками, выждал немного, после чего с новыми силами несколько раз лягнул дверь ногой. Наконец послышались шаги.

- Сам идет, - сказала дворничиха и стала спускаться, унося с собой мерцающий огонек «летучей мыши». Туровцев не имел никакого представления о Катюше, но еще меньше был подготовлен к встрече с «самим». Он уже подумывал о бегстве, но в это время загрохотал крюк, и дверь открыл человек, способный поразить своим видом любое воображение. Это был высокий красивый старик с бородатой головой пророка. В руке он держал крохотную лампочку-коптилку. При ее колеблющемся свете он оглядывал пришельца дружелюбно и бесстрашно, не торопясь задавать вопросы.

- Скажите, пожалуйста, - начал Туровцев смущенно, он опять не знал отчества. - Здесь живет Екатерина… э-э…

- Катерина Ивановна! - крикнул старик куда-то в глубь квартиры низким и звучным голосом. Затем с покоряющей любезностью обратился к Мите: - Входите, только, пожалуйста, не споткнитесь, здесь где-то рядом мусорное ведро.

Он ввел Митю в темную, давно не топленную кухню. Скрипнула дверь, и вошла высокая девушка в шубе, накинутой поверх длинного, до пят, суконного халата.

- Смотри, Катюша, к тебе пришел настоящий моряк, - сказал старик весело.

Девушка, улыбаясь и щуря близорукие глаза, рассматривала Митю. Вероятно, ей подумалось, что это кто-то из знакомых, надевший военную форму и ставший непохожим на себя, прежнего.

- Не узнаю, - сказала она наконец, продолжая улыбаться и оглядываясь на старика.

Несомненно, они были близкими родственниками, вероятнее всего - отец и дочь. Старик повыше, а Катерина Ивановна почти одного роста с Туровцевым, широколицая и скуластая. Руки и ноги были великоваты, но девушка двигалась так непринужденно-легко, так женственно-мягко, что совсем не казалась громоздкой. Бессмысленно было бы описывать большие, но узко, по-азиатски прорезанные глаза, густые, смелого рисунка брови, грубоватый, неопределенной формы нос - порознь они не имели цены, а вместе составляли лицо, прелесть которого ощущалась мгновенно и неотвратимо. Когда вошедшая заговорила, Туровцева поразил ее голос - сильный и низкий, окутанный, как ворсом, какими-то одной ей присущими призвуками. Митя понимал, что все, кроме голоса, не было красиво в строгом смысле слова, но было в Катерине Ивановне нечто более пленительное, чем красота, - та драгоценная способность излучения, обычно именуемая обаянием, что позволяет угадывать скрытые богатства натуры: сильный характер, изящную простоту и целомудренную горячность.

Оправившись от смущения, Митя назвал себя и спросил о Тамаре. При этом он очень ловко козырнул и щелкнул бы каблуками, если б не боялся опрокинуть ведро.

- Тамара? У меня. Сейчас я ее позову. - Катерина Ивановна пошла к двери, но вернулась. Спросила негромко: - Что-нибудь случилось?

- Нет, нет. Просто мы немножко знакомы…

Сказавши это, Митя похолодел - вдруг Тамара его не узнает.

- Катюша, - сказал старик, - пригласи товарища лейтенанта в диванную. Здесь очень неуютно разговаривать.

По удивленному и радостному взгляду, который метнула Катерина Ивановна, Туровцев догадался, что приглашение было не совсем обычным делом. Теперь он уже не сомневался - это были отец и дочь, и Митю тронула утонченная деликатность отца, окликнувшего дочь по имени-отчеству, чтоб не поставить его, постороннего человека, в неловкое положение.

- Ради бога, извините, - обратилась Катерина Ивановна к Туровцеву. - Я просто не сообразила, со мной это бывает. Пойдемте. - Она взяла его за руку смело и непринужденно, как старого знакомого. - Придется взять вас на буксир. Тут есть комната, где нельзя ходить с огнем, не сделана маскировка.