Дом голосов - [8]

Нужно было вникнуть в ситуацию.

— Что вы знаете о СА? — продолжала Уолкер.

СА, или селективная амнезия.

Джербер по-прежнему недоумевал. Эту тему усиленно обсуждали, вопрос был спорным. Для одних психологов речь шла о расстройстве, которое трудно диагностировать, другие наотрез отказывались признавать, что такая вообще существует.

— Немного, — признался он, и это была правда.

— Но вы сами как относитесь к такому феномену?

— Скептически, — заявил он. — Мой профессиональный опыт показывает, что невозможно исключить из памяти отдельные воспоминания.

Приверженцы противоположной теории, наоборот, считали, что речь идет о механизме самозащиты, который психика запускает на подсознательном уровне. Чаще всего такое происходит в детстве. Сироты, попавшие в новые семьи, внезапно забывают, что они приемные; дети, получившие серьезные травмы или подвергавшиеся дурному обращению, полностью стирают из памяти пережитое. Однажды и сам Джербер столкнулся с подобным случаем: ребенок присутствовал при том, как отец убил мать, а потом покончил с собой. Через несколько лет психолог снова встретил этого мальчика: он учился в средней школе и был убежден, что его родители умерли естественной смертью. И все же одного эпизода недостаточно, чтобы Джербер поменял точку зрения.

— Я тоже думала, что такое невозможно, — неожиданно согласилась с ним доктор Уолкер. — Если предположить, что селективная амнезия существует, она не связана с физиологическими причинами вроде повреждения мозга. Шоком ее тоже нельзя объяснить, ведь она проявляется, когда травмирующее событие уже давно произошло.

— Я бы сказал, здесь скорее подавление, результат свободного выбора, — развил ее мысль Джербер. — Вот почему было бы неправильно говорить об амнезии.

— Но вопрос в том, можно ли забывать выборочно, — продолжала Уолкер, — так, будто психика решает сама для себя, что пережить травму можно, только изо всех сил ее отрицая: она прячет от нас этот тяжелый груз с единственной целью — позволить нам двигаться вперед.

Многие сочли бы благословением способность забывать неприятности, подумал Джербер. Такова и химерическая цель любой фармакологической индустрии: найти таблетку, которая помогла бы нам забыть самые мрачные эпизоды нашей жизни. Но гипнотизер считал, что события, которые с нами происходят, даже самые неприятные, делают нас такими, какие мы есть. Составляют часть нашей личности, хотя мы и делаем все, чтобы их забыть.

— У детей, которым вроде бы поставили диагноз СА, детские воспоминания вернулись и спонтанно вышли на поверхность, когда они стали взрослыми, — напомнил психолог. — А последствия внезапного возвращения памяти всегда непредсказуемы и зачастую причиняют вред.

Последний довод Уолкер выслушала со всем вниманием и ничего не возразила.

— Но к чему все эти вопросы? — под шум дождя осведомился Пьетро Джербер, укрывшийся в подворотне. — Что за странный случай вы хотели предложить моему вниманию?

— Несколько дней назад женщина по имени Ханна Холл явилась во мне в кабинет, чтобы подвергнуться лечению гипнозом: первоначальной целью было упорядочить мучительные воспоминания. Однако во время первого сеанса кое-что произошло…

Уолкер надолго замолчала. Джербер понял: она ищет подходящие слова, дабы объяснить, что именно ее взволновало.

— За долгие годы практики мне никогда не доводилось присутствовать при подобной сцене, — заговорила доктор Уолкер, опытный профессионал, будто в чем-то оправдываясь. — Сеанс начался как нельзя лучше: пациентка поддавалась гипнозу, шла на контакт. И вдруг принялась кричать. — Она запнулась, ей было трудно рассказывать дальше. — У нее внезапно всплыло воспоминание об убийстве, которое произошло, когда она была еще ребенком.

— Не понимаю, почему вы не убедили ее обратиться в полицию, — вмешался Джербер.

— Ханна Холл не рассказала, как произошло преступление, — уточнила коллега. — Но я убеждена, что оно совершилось на самом деле.

— Пусть так, но почему вы препоручаете это дело мне?

— Потому что жертва похоронена в Италии, где-то среди тосканских полей, и никто так и не узнал о случившемся, — заявила Уолкер. — Ханна Холл полагает, что вытеснила из памяти произошедшее, поэтому едет туда: хочет вспомнить, что на самом деле случилось.

Ханна Холл едет во Флоренцию. Еще не зная ее, Джербер насторожился.

— Простите, мы говорим о взрослой женщине, верно? — перебил он собеседницу. — Вы ошиблись, доктор: вам следует позвонить кому-то другому, ведь я детский психолог.

У Джербера не было намерения обидеть коллегу, но он по непонятной причине чувствовал себя неловко.

— Эта женщина нуждается в помощи, а я отсюда ничего не могу сделать, — продолжала Тереза Уолкер как ни в чем не бывало, даже не замечая его попыток отвертеться. — Мы не можем игнорировать ее рассказ.

— Мы? — Джербер остолбенел: он-то каким образом к этому причастен?

— Вы не хуже меня знаете, что не рекомендуется прерывать лечение гипнозом, — настаивала собеседница. — Что это может серьезно повредить психику.

Он это знал и понимал, что ситуация чревата нарушением медицинской этики.

— Моим пациентам самое большее двенадцать-тринадцать лет, — защищался Джербер.