Дом Дверей: Второй визит - [163]

Таким образом, Ситу, похоже, оставался только один путь: как можно быстрее отремонтировать или перепрограммировать синтезатор и сбежать как от фонов, так и от ггудднов, предоставив Землю ее судьбе. Вот только…

…Произошло нечто невозможное и даже абсурдное: когда Сит провел диагностику, выявляя неисправность в потоке трансмата, то обнаружил, что тот располагался… в мозгу человека? Эта якобы «мыслящая» машина сделала немыслимое, перенаправила свою искривляющую пространство энергию через разум и личность человека – того, что звался Фредом Стэннерсли. И таким образом, пока жив Фред Стэннерсли, Сит, более не принадлежавший к ггудднам, оставался парализованным, а доброе множество функций синтезатора – недоступными.

Да, пока жив Фред Стэннерсли…

Но Сит, конечно же, понимал, что пока жив любой из них, он всегда будет в разладе с самим собой, а в его собственных самых страшный кошмарах ненависть и злоба будут вечно жечь, как кислота. Если он не остановит этот процесс сейчас же…

* * *

Джек Тарнболл остановился, возвышаясь над Джиллом, который сидел, прислоняясь к валуну, и окликнул:

– Спенсер? Ты в порядке?

Джилл посмотрел на верхнюю часть тела и лицо спецагента, обрисованные на фоне задника из ярких, чуждых созвездий, и вздрогнул. Ночь! Должно быть, она наступила быстро! А он уснул!

– Ты уже полчаса как отрубился, – тихо хмыкнул Тарнболл, накреняясь вперед и кладя руку ему на плечо для поддержки. – Так вот, не вскакивай, а то напугаешь их до полусмерти. Я им сказал, что мы уже видели тебя таким, мол, именно так ты и добиваешься результатов. Анжела поддержала меня. Поэтому начинай теперь вести себя так, будто все обстоит просто великолепно. Что бы ты там предположительно ни делал… сделай это, на хрен! О, и еще одно. Пока ты собираешься с мыслями, возможно, тебе стоило бы рассказать мне, чему это ты так странно улыбаешься?

Улыбаешься? Джилл привалился спиной к валуну, провел языком по губам, посмотрел на впадину, где сидели остальные, прислоняясь к скальному выходу.

– Господи, я подвел вас! – ужаснулся он. – И я улыбался?

– Нет, – покачал головой Тарнболл, – ты не подвел нас, во всяком случае, пока не подвел. Просто ты такой же человек, как и все остальные, и никакого вреда пока это не принесло. Но солнце зашло примерно тогда, когда ты заснул, и мы все очень нервничаем. Так что, Спенсер, если у тебя есть в загашнике какой-нибудь из приемчиков, какие тебе хотелось бы применить, я бы на твоем месте сперва проверил их, мой мальчик. – Он задрожал (что было необычным), а затем продолжал:

– Мне эта ночь начинает казаться очень подозрительной.

Черт побери, это место вообще подозрительное.

– Я улыбался? – снова промямлил Джилл, теперь уже хмурясь. И почти полностью проснувшись, он попытался вспомнить, что же ему снилось. У него имелась своя теория относительно сна или, правильнее сказать, сновидений. Насчет того, что они – расчетные палаты для всего мусора мира яви. Он знал историю о том, как Фридрих Август Кекуле увидел во сне бензольное кольцо, и слышал о многих писателях, произведения которых имели странную привычку приходить к развязке во время сновидений автора. Да и для Джилла не впервой, когда его трудности находили решения в глубинах его подсознания.

– Да, ты улыбался, – подтвердил спецагент, – если это верное описание. На самом-то деле, улыбка вышла мрачноватая, но это определенно была улыбка. И что из этого?

– Погоди! – оборвал его, подняв руку, Джилл. И Тарнболл подождал… в то время как Джилл повернул голову, чтобы посмотреть на огромный кристалл и прислушаться к нему. Никто иной в этом мире, никакой человек ничего бы не услышал, но Спенсер Джилл не походил ни на какого другого человека. И для него многогранный камень, этот огромный кристалл, был живым существом ничуть не в меньшей мере, чем любая другая машина. Живой машиной, пытавшейся поговорить с ним… точно так же, как пыталась поговорить с ним во сне!

– Господи! – воскликнул он, выпрямляясь. Остальные услышали и подбежали к нему. Все, за исключением Фреда Стэннерсли, лежавшего без сознания, небрежно связанным и с повязкой на глазах там, где его положили на хранение.

– Спенсер, что такое? – Анжела упала на колени в щебень рядом с ним.

Но Джилл отстранил ее, а также остановил других, подняв руки и задыхаясь, попросил:

– Отойдите-ка все! Ты тоже, Джек. Предоставьте теперь это дело мне. – И особо Тарнболлу:

– Я не единственный, кто сейчас только что проснулся. Этот кристалл, Дом Дверей, тоже пробудился ото сна. Прежде он был не особенно активен. Но сейчас он активен, и мне будет намного спокойнее, если вы все уберетесь от него подальше.

Барни прибежал вместе с остальными. Явно нервничая, он лизнул Джилла в лицо, глухо заскулил и заметался на свойственный только ему лад. Но обегая вокруг Джилла, он случайно столкнулся с сумкой-баулом – и тут же шарахнулся от нее прочь.

И Джилл ощутил то же, что и пес: вибрацию, пощипывание, покалывание, дрожь, – такое же ощущение, какое испытывал на поляне с плитой для жертвоприношений, и еще раз в мире пораженного раком мозга Джорджа Уэйта. Тогда он призвал: