Дом Чефа - [2]

Найдем другой, сказала я. Такого не найдем, сказал Вэс. Все будет не то, хоть как. Этот был для нас дом самое то. Есть, что вспомнить. Теперь здесь Жирная Линда со своим дитем поселится, сказал Вэс. Поднял чашку, отхлебнул. Это чефовский дом, сказала я. Да знаю я, сказал Вэс, И что мне — этому радоваться?

У Вэса стал такой вид. Знала я этот вид. Стал языком трогать губы. Рубашку запихивал за ремень. Встал с кресла, подошел к окну. Стоял, смотрел на океан, как тучи громоздятся. Похлопал по подбородку пальцами, вроде как задумался, о чем–то. Так оно и было — задумался.

Вэс, не заводись, сказала я. Не заводись ей, видите ли, сказал Вэс. Но через минуту взял себя в руки и сел на диван со мной рядом. Закинул ногу на ногу, стал теребить пуговицы на рубашке. Я взяла его за руку. Стала говорить. Говорила про это лето. Но поймала себя на том, что говорю будто о прошлом. По крайней мере, как будто все кончилось. Тогда стала говорить о детях. Вэс сказал, что будь его воля, он бы все начал заново, на этот раз по уму.

Они тебя любят, сказала я.

Не любят, сказал он. Я сказала: Когда–нибудь они все поймут.

Может и так, сказал Вэс, только уже поздно будет.

Откуда ты знаешь, сказала я.

Я одно знаю, сказал он. И поглядел на меня. Я знаю, что рад, что ты сюда приехала. Я этого никогда не забуду. Сказал Вэс.

Я тоже рада, сказала я. Рада, что ты нашел этот дом.

Вэс фыркнул. Потом засмеялся. Мы оба засмеялись. Ну Чеф! сказал Вэс. Выпнул нас, сукин сын! Но я рад, что ты носишь кольцо. Рад, что пожили вместе, сказал Вэс.

И тут я высказалась. Я сказала, Вэс представь, что ничего не было. Что это первый раз. Просто представь. Нестрашно ведь представить. Скажем, не было ничего другого. Понимаешь, о чем я? Что тогда? Сказала я. Вэс посмотрел на меня в упор. Сказал, тогда надо представить, что это не мы, а кто–то другой в таком случае. Не те, кто мы есть. Не под силу мне уже такое представлять. Какими уродились — такими уродились. Неужели неясно тебе. Я сказала, что не для того бросила налаженную жизнь и приехала за шестьсот миль, чтоб от него такое услышать. Он сказал, уж извините, я говорю, как я говорю. Не как другой бы сказал. Будь я кто другой, ноги бы моей здесь не было. Будь я другой, это уж был бы не я. А я кто есть, тот есть. Ясно тебе?

Вэс, все нормально, сказала я. Прижалась щекой к его ладони. И тут, не знаю, я стала вспоминать, какой он был, когда ему было девятнадцать, как он через поле бежал к своему отцу, а тот, на тракторе, прикрыв от солнца глаза ладошкой, смотрел, как Вэс к нему бежит. Мы только–только приехали из Калифорнии. Я вылезла из машины с Шерил и Бобби, и сказала, А где деда? Но они еще были совсем маленькие.

Вэс сидел со мной рядом, похлопывал себя по подбородку, будто пытался угадать, что дальше. Отец умер. Дети выросли. Я посмотрела на Вэса, потом оглядела чефовскую гостиную, чефовское имущество. И подумала, надо нам что–то делать, пока не поздно.

Лапа, сказала я, Вэс, послушай меня.

Чего тебе? сказал он. Но больше — ни слова. Похоже, все уже решил. Но раз решил, торопиться некуда. Откинулся на спинку, скрестил руки на груди и закрыл глаза. Говорить ничего не стал. Да было и незачем.

Я про себя назвала его по имени. Так оно легко произносится его имя, да я привыкла за столько лет. Потом я его снова позвала. Теперь уже вслух. Вэс, сказала я.

Он открыл глаза, но на меня не взглянул. Просто сидел, как сидел, и смотрел в сторону окна. Жирная Линда, сказал он. Но я–то понимала, что дело не в ней. Кто она такая! Имя одно. Вэс встал, опустил занавески — и океана как не бывало. Я пошла готовить ужин. В морзилке у нас еще оставалась рыба. Больше почти ничего. Сегодня вечером подберем остатки, подумала я, и — все.