Дом без привидений - [17]
— Ззззнаю… разорвёт нас тут всех…
— Значит, знаешь. Значит — вернёшь.
Хозяин стал тяжело подниматься, теперь — вверх по косяку. Конечно, Сусанин перепугался, но в том, что он мигом подставил плечё Мише, помогая тому встать, небыло плебейства, это был искренне дружеский порыв. И Миша это почувствовал. Он даже чуть улыбнулся и слегка потрепал горемыку по всклоченной шевелюре, заодно удивляясь плотности этой едва зримой тени.
— А они вам sms-ки слали, там полный телефон забит. Они вас любят, просто не хотели беспокоить, думали, так лучше… — и Иван осёкся.
— Даа…
Миша вышел, даже не захлопнув дверь. Теперь он знал, что его дом всегда под надёжной охраной. Теперь он понял, что в минуты вечности одиночества, он, на самом деле, был дааалеко не одинок. Во всех смыслах.
Иван сидел на краю разворошенной кровати, мерно раскачивался из стороны в сторону.
Чудо, конечно, произошло, но далеко не такое, как требовалось.
Вдруг он вспомнил про жуткие глаза, которые, по слухам, терроризируют жителей их дома. Все только об этом и шептались. Но Сусанин был не глуп. Местами. И вот теперь он ясно понял, что глаза те, появлялись только в нужный момент. Они не пугали, они, в принципе, помогали. Только немыслимо нарушали Правила, и, когда попадутся Господину председателю, им несдобровать. Но сейчас у Сусанина небыло выхода, ему нужна была помощь, которую из всех «жителей» дома, оказать ему, никто был не в состоянии.
Тогда он мысленно стал искать контакт с этими ужасными глазами, обшаривая силой воображения квартиру за квартирой. Глаз нигде не оказалось, что и немудрено. Ваня ещё покачался. Тишина. Никого. Одиночество. Квартира, битком набитая одиночеством. Оно сквозит из неплотно закрывающихся окон, оно лезет во все щели обманеченных плинтусов. Оно всюду, здесь невозможно дышать от угарной плотности одиночества…
В открытую дверь постучали. Сусанин вздрогнул, опразрачил свой Образ и стал глазами искать табуретку, готовясь охранять свой дом. Не потребовалось. В проёме двери стояла обнажённая девушка, едва прикрытая огромной охапкой настоящих, пахучих роз. Слегка раскосые глаза озорно глядели на Сусанина. Немалого труда стоило опешившему старику собраться с мыслями, и догадаться, что перед ним — новенькая, из шестьдесят девятой. И в новом Образе. Танцующая. С цветами. Знакомиться пришла. В таком виде…
Вошедшая поклонилась старику, прошла в зал и поставила охапку роз в вазу. Расправила, распушила букет, высвобождая во все стороны упругость сочных цветов. Через долю секунды, ваза до середины наполнилась искрящейся голубизной неба водой. Затем Лин снова поклонилась Сусанину, сложив ладошки у груди, развернулась, и ушла сквозь стену.
Видавший виды герой надсадно крякнул. Или кудахтнул. Словом, издал отчётливый, но совершенно неопределённый звук, смысл которого понятен только уже глубоко престарелым мужчинам. Видимо, в жизни Сусанина настал-таки День Непрерывного Шока.
Квартира была захвачена благоуханием роз. Дело оставалось за малым: понять, что делать? На вопрос «кто виноват», он ответ знал прекрасно. И тут, в уме Вани прозвучал его собственный голос: «Иди к Вике!» Сусанин вздрогнул и оглянулся во все стороны. Одиночество квартиры нарушилось огромным букетом роз. Ага! Так вот, что подсказало ему эту гениальную идею! Розы! Знак женственности, символ любви, эмблема поющих птиц! Птицы возвращаются весной домой, вить гнездо, выхаживать птенцов. Она перезимовала, пора, птицам пора вернуться. Весна на дворе. Весна.
Он встал перед зеркалом. Ничего. Ладно, сейчас. Стал уплотнять Образ и вытягивать его до нормальных человеческих размеров. Сперва в отражении проявилось серое облако, затем сгустки стали плотнее, появились краски. Через минуту в зеркале стоял милый старичок с добрыми глазами, в старомодном шушуне и смешных перевязанных чёботах. Иван Спиридонович взял с полки запасные ключи, неловко переставляя ноги вышел на лестничную площадку и впервые закрыл за собой дверь, даже и на ключ.
Нам досконально неизвестно, о чём шёл разговор у Вики со странным старичком. Знаем только, что вечером, откармливая худющего Мишу куриными котлетами, Вика спросила:
— Неет, ты мне ещё раз скажи, ты сам его точно видел? (Миша жевал и кивал выпучив глаза) А тебе он показывал, как просовывает руку сквозь стену?! (неопределённое кивание) Фуу, ну, тогда ладно. Как говорил папа Дяди Фёдора, это только гриппом вместе болеют, с ума сходят по одиночке. И всё-таки… какой бред!
И она нежно чмокнула Мишу в свежеотобритую щёку, ещё красноватую от раздражения, которое с мужской кожей случается, когда наскоро сдирают недельную щетину. В воздухе дребезжал оглушительный аромат роз, уже перемешанный с запахом куриных котлет с поджарой корочкой. Пахло жизнью.
В пятьдесят второй квартире размышлял Иван Сусанин.
Скоро должен был прийти его жилец-писатель Михал Фёдорыч. Так его звали водолазы, с которыми тот, ещё неделю назад, ежедневно погружался на дно Невы, Невки, всех каналов и протоков, дабы вынимать со дна мутной реки всякую гадость. Платят водолазам хорошо, особенно, если что полезное вынут или достанут труп. Премии. Ребята из бригады чуть ли не молились на Михал Фёдрыча, так как, при любом задании от МЧС или ещё кого, тот интуитивно знал — где искать, и — находили. Бригада во всём Питере ходила в фаворитах, премии срезала, аж ропот среди коллег стоял, так все завидовали. Ребята не сговариваясь молчали про «экстрасенсорные таланты» своего товарища, боясь, что переманят его куда. Уставали все — жутко, но планку держали и «деньгу гребли лопатой».
"Четвертый путь для чайников"? - удивитесь вы. - Ладно "Компьютер для чайников" или "Английский для чайников", но как можно принципы Школы Четвертый путь изложить "для чайников"? Автор уверяет, что благодаря его книге любой, кто испытывал трудности при чтении текстов Успенского и Гурджиева, сумеет понять все важные аспекты Школы. В этой книге автор подробно излагает два метода освоения принципов Четвертого пути. Первый - подготовительный, который освещает основы учения Успенского. Автор подробно рассказывает о практике самовоспоминания, самонаблюдения и работе над отрицательными эмоциями.
Автор романа и в этот раз использует «эффект лупы», когда, рассматривая внутренний мир человека творческого, легче высветить все нюансы общечеловеческого мировосприятия. Как говорится, «приглядись к душе художника, поймёшь, о чём задумались глаза на всех портретах, кои он написал» (У. Шекспир). Действие этого динамичного романа происходит в наши дни. Не стремящийся к славе и почёту художник пишет коммерческие картины и ведёт довольно размеренный образ жизни. Но, с юности, рисует Серию мистических картин, одна из которых и «втягивает» его в очень странный и акцентировано таинственный Клуб «Шести».
Немолодая беллетристка, писавшая романы, главными героинями которых была она сама в разном возрасте, теперь страдает от… угрызений совести за несовершенство собственных героинь. Она не похожа на окружающих людей, она преследуема видениями из прошлого — её героини оживают и «не дают ей жить». И только вмешательство извне — мистического Белого Дворника, получеловека-полуангела, способно вырвать её из лап глубочайшего кризиса и неминуемой гибели. Повесть М.Ф. Веселова «ГОГОЛИАДА» продолжает лучшие традиции психологического романа таких авторов, как Р.Бах с «Чайкой по имени Д.Ливингстон», Г.Гессе с романом «Степной волк» и многих других величайших творцов прошлого века.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».