Дом без привидений - [48]

Вероника попробовала пошевелиться, и ей это удалось. Руки-ноги целы, уже хорошо. В голове шумело, к горлу то и дело подкатывала тошнота. Но где же она, черт возьми?

– Что, пришла в себя? – раздался над ее ухом хриплый и низкий голос. Он показался ей знакомым. Вероника попробовала приподнять голову, и тут же ее стошнило. Она закашлялась, схватилась за горло. – Тихо, лежи, не двигайся. Я подотру.

В поле ее зрения мелькнула седая шевелюра. На лоб легло что-то мокрое и холодное.

– Вот, так должно полегчать. Ушиблась ты сильно, головой. Сотрясение может быть.

Вероника лежала и слушала голос бродяги. Возможно, если бы у нее были хоть какие-то силы, она вскочила бы и кинулась бежать. Но сил не было совсем. Ей казалось, что из нее выпотрошили все внутренности, а заодно и душу.

– Кто вы такой? – прошептала она едва слышно.

– Кто, кто, дед Пихто. Или Конь в пальто, как тебе больше нравится. – Он наконец подошел и уселся рядом на полу. То же красное лицо, колючие глаза под нависшими бровями, седые космы, только без шапки.

– Но имя-то у вас есть? Кто меня спас? Я хочу знать.

– Ну и что тебе это даст? – Седой подумал мгновение, потом слегка наклонил голову. – Серафим.

– Серафим? – удивленно повторила Вероника. – Вас так зовут?

– Серафим Завьюжный. Когда-то это имя здесь знал почти каждый. Очень давно… – Он опустил глаза и умолк. Вероника тоже молчала, борясь с подступающей дурнотой. – Пить хочешь? – спросил Серафим немного погодя.

– Хочу. – Она вдруг поняла, что просто умирает от жажды.

Он встал, отошел куда-то в темноту. Послышался тихий звон, плеск льющейся воды, затем шаги.

– На, пей. – Он поднес к ее губам граненый стакан.

Вероника жадно приникла к нему. С каждым глотком ей становилось легче, тошнота отступала, туман перед глазами рассеивался.

– Откуда вы знали, что Егор хочет меня убить? Вы ведь знали…

– Знал. Это долгая история. Не для твоей ушибленной головы.

– Я постараюсь вникнуть. Пожалуйста! – Она посмотрела на него с мольбой.

– Эх, девочка… – Бродяга тяжело вздохнул и забрал у Вероники пустой стакан. – Попала ты в передрягу. Неужели ты слепая? Ничего не видела?

– Нет.

– Сволочь твой Егор. Ласковая такая, тихая сволочь. Предатель. Я его сразу, как увидел, раскусил. Вот, думаю, гад. Почище Кольки Снегирева.

– Снегирев-то что вам сделал? – удивилась Вероника.

– Снегирев? Да ничего такого. – Лицо Серафима исказила злобная гримаса, он скрипнул зубами так громко, что ей стало жутко. – Ничего, просто разрушил мою жизнь. Обрубил под самый корень. Все, что было светлого, все счастье забрал.

– Как забрал? Вы говорите загадками. – Вероника, морщась от боли в затылке, приподнялась на старенькой продавленной кушетке, на которой лежала. – Объясните нормально, я ничего не понимаю.

– Объясните, – язвительно передразнил Серафим. – Это ж надо с самого начала. Двадцать лет прошло. Двадцать лет!!! Ужасно! – Он ссутулился, опустил плечи и забормотал что-то неразборчивое.

Вероника смогла расслышать только несколько слов: «не виноват», «прости» и «Снежана».

– Кто такая Снежана? Я нашла в подвале письма, адресованные ей. Подписанные неким С. – Она вдруг осеклась и уставилась на бродягу с изумлением. – С. – это… это Серафим? Вы писали Снежане? Вы любили ее??

Он молча кивнул. Глаза его заблестели. Веронику осенила догадка.

– Снежана была женой Снегирева. Вы влюбились в чужую жену? Верно?

– Снежана была моей женой. – Серафим запустил пальцы в свою седую гриву и взъерошил ее.

– Как вашей? Не может быть!

– Слушай, ты можешь не сыпать вопросами? Просто помолчи. Мне трудно. Это ад, я прошел все его круги, а ты заставляешь меня снова вернуться туда. Это не так просто.

– Простите, – тихо проговорила Вероника.

Сейчас, в свете одинокой печурки, Серафим не казался ей таким страшным и отвратительным, как в тот момент, когда он стоял у ее калитки. Напротив, она разглядела в его облике черты былой стати. Широкие плечи, высокий, гордый лоб, четкий профиль, взгляд больной и усталый, но проницательный и глубокий. Он напомнил ей льва, немолодого, потрепанного жизнью, но все же бывшего царя зверей.

– Я больше ничего не скажу. Обещаю.

– Поверю тебе на слово. – Серафим устроился поудобнее на полу. Прокашлялся, стараясь убрать хрипоту. – Думаешь, я бомж? Спившийся, пропащий человек, без дома, без родных, без работы. Так?

Вероника помотала головой.

– Врешь. – Он неожиданно ухмыльнулся. – Именно так ты и думаешь. Ну, еще ты считала меня чем-то вроде домового или там лешего. Я ведь в курсе. Не стыдно тебе, а, Вероника? – Голос его звучал спокойно и мягко. Он впервые назвал ее по имени. Почему-то она совсем не удивилась тому, что он говорил. – Я не бомж, не бродяга. Вернее, не был таким. Я служил в театре, здесь, в райцентре, в маленьком городишке, неподалеку от Плацкинина. Хороший театр, он даже в Москву на гастроли ездил. Окончил училище, поступил в труппу. Там встретил ее. Снежану. Мы были почти ровесниками, мне двадцать пять, ей чуть больше. Она прима, звезда, все главные роли ее, цветы, овации, поклонники. За ней ухаживал сам глава округа, а еще худрук и к нему в придачу влиятельный местный бизнесмен. Но она… она выбрала меня. Когда я пришел в театр, как раз собирались ставить новую пьесу. Неизвестный молодой автор. Мне дали одну из главных ролей. Снежана играла мою невесту.