Дом без чёрного хода - [2]

На лестнице пахло дымом, жареной картошкой и гуталином. От грязных стен тянуло прохладой. Гоша устроился на подоконнике. Если кто выйдет с бельём на чердак или с мусорным ведром на помойку, то можно живо нырнуть в кладовку. Это чтобы не доложили маме, которая категорически запрещает ему ходить на чёрную лестницу.

Гоша неторопливо съел мороженое и стал смотреть в окно. По ржавым карнизам прогуливались голуби. В блёклом небе лениво ползли редкие облака.

Внизу стукнула дверь и послышались шаги. Гоша заглянул через перила и юркнул в кладовку. В темноте заворчали старые тазы и кровати.

Шаги прохрустели мимо кладовки и остановились. На подоконнике, на том самом месте, где только что сидел Гоша, устроился незнакомый мальчишка со сплющенным носом. Нос у него так сильно топорщился вверх, словно мальчишка прижался носом к стеклу и нарочно состроил смешную рожу.

Пока Гоша в щёлку разглядывал странного парня, на площадке появился ещё один человек. Он был невысок ростом и со старательно зачёсанными на лысину жидкими волосами. Лысый посмотрел на мальчишку хмуро и выжидательно. Но мальчишка будто и не заметил его. Он сидел боком на подоконнике, глядел в окно и раскачивал ногой.

— Ну, — потребовал лысый.

Мальчишка медленно оглянулся.

— Приветик, — отозвался он. — От Ильи вам поклон горячий с кисточкой.

— Ну, — раздражённо повторил лысый.

— Печень у него пошаливает, — равнодушно сказал мальчишка. — Селёдку ему нельзя, а он ест.

— Ты что? — спросил лысый.

— Ей-богу, ест, — подтвердил мальчишка.

У лысого взбухли на скулах желваки.

— Тебя зачем, балалайка, прислали сюда? — прошипел он.

— Почему же балалайка? — обиделся мальчишка. — Я, может, совсем даже, гитара. Или рояль.

— Яшка!

— Во, или Яшка.

— Яшка, я Илье скажу. К чертям! Мне здесь с тобой лясы точить некогда.

— А мне?

— Яшка!

— Тише вы, — прошептал Яшка. — Орать-то зачем? Мне ведь ничего не будет, я несовершеннолетний. А вам, если кто узнает, за такие штучки, знаете…

— Идиот, — выругался лысый. — Балалайка несчастная. Морду бы тебе побить. Ты дашь, что принёс, или нет?

— А это? — Яшка потёр перед сплющенным носом пальцами. — Вы всегда про это забываете. С кого мне потом за доставку получать? С Пушкина?

Чертыхаясь, лысый полез в карман и достал металлический рубль. В ответ Яшка протянул ему запечатанный конверт.

Они обменялись ещё несколькими любезностями. Уходя, лысый напомнил:

— Чтобы раньше чем через час отсюда ни шагу. И только дворами. На улицу чтоб носа не казал.

Яшка равнодушно глядел в окно и качал ногой. Он не удостоил лысого ни ответом, ни взглядом.

Приветик с кисточкой

В кладовку хорошо забраться на несколько минут, но не на час. Час в такой конуре не очень-то выдержишь. Темень, пыль, какой-то гадостью пахнет и сесть не на что. И ещё в спину железяки давят.

Но выходить из укрытия после разговора, который Гоша подслушал, было тоже страшно.

Яшка сидел на подоконнике и болтал ногой. Казалось, он устроился тут на постоянное местожительство.

Мама всё время втолковывала Гоше, что от уличных мальчишек нужно держаться подальше. Этот, с расплющенным носом, судя по всему, был ещё хуже уличного.

От неудобной позы у Гоши онемели спина и шея. Он боялся шелохнуться и дышал ртом.

Вдруг в углу кладовки что-то пискнуло и зашуршало. Холодок сдавил Гошину грудь и опустился к коленкам. Крысы! Они нагло возились в темноте и пищали. Сердце у Гоши застучало гулко и часто. Гоша поджал одну ногу, чтобы было не так страшно. Он с удовольствием поджал бы и вторую. Но вторую он поджать не мог. И тут крыса — он ясно представил её — грязная толстая крыса с голым хвостом шмыгнула прямо через Гошин ботинок.

Загрохотали тазы и кровати. Гоша взвыл пожарной сиреной и, как из катапульты, вылетел на площадку. Он несколько секунд постоял с закрытыми глазами и, когда, щурясь от света, открыл их, то с удивлением увидел пустой подоконник.

Но обрадовался Гоша рано. Яшка, которого неожиданный грохот и вой сдули с окна, уже медленно поднимался по ступенькам. Вывернутые Яшкины ноздри возмущённо трепетали.

— Ты, — угрожающе прошипел он. — Трясогузка с чёлочкой. Я же сейчас из тебя салат сделаю. Как поступают со шпионами, знаешь?

Пятясь к стене, Гоша прикрывался ладонями. Руки у него дрожали. Полные губы — тоже. Этот живоглот с ноздрями был пострашнее любой крысы.

— За порядочными людьми шпионишь, да?

Гоша смотрел на свои руки. Там, где остались следы от мороженого, чёрными пятнами налипла пыль. Пятна дрожали и расплывались, потому что в глазах у Гоши скопились слёзы.

— Да? — повторил Яшка.

— Нет, — пробормотал Гоша. — Я просто… Мы на другую квартиру уезжаем, и я… я свой велосипед искал.

Неожиданно пришедшая мысль о старом велосипеде, который действительно валялся где-то в кладовке, немного успокоила Гошу. Он шмыгнул носом и взглянул на Яшку. По щеке у него скатилась слезинка.

— Ты, — прошипел Яшка и от чёлки до подбородка провёл по Гошиному лицу потной ладонью. — Заливать своим предкам будешь. Но если кто узнает, о чём мы тут с моим дядей говорили, то можешь заранее себе место на кладбище готовить. Тебе где больше нравится, на Серафимовском или на Волковом?